Маринина читать лучшие детективы новые. Книги Александры Марининой в хронологическом порядке. Книги Марининой: список. Взгляд из вечности

Дата рождения: 16.06.1957

Александра Маринина (настоящее имя - Алексеева Марина Анатольевна) родилась во Львове, детство (до 1971 года) провела в Ленинграде, с 1971 г. живет и работает в Москве. Училась в английской спецшколе (в Ленинграде - N 183, в Москве - NN 17 и 9), затем в Ленинградской музыкальной школе им.Н.А.Римского-Корсакова. В 1974 году Марина полупила в МГУ им.М.В.Ломоносова на юридический факультет. Закончив университет, пошла работать по распределению в Академию МВД СССР лаборантом. В 1980 г. была назначена на должность научного сотрудника, получила звание лейтенанта милиции. В Академии занималась изучением личности преступника с аномалиями психики, а также преступника, совершившего повторные насильственные преступления. Марина – кандидат юридических наук, в 1986 г. она защитила диссертацию по теме: "Личность осужденного за насильственные преступления и предупреждение специального рецидива". С 1987 г. занималась анализом и прогнозированием преступности и является автором более 30 научных трудов.

В 1991 г. в соавторстве с коллегой по службе Александром Горкиным Марина написала детективную повесть «Шестикрылый серафим», которая была опубликована в журнале «Милиция». Тогда же проявился псевдоним «Александра Маринина», составленный из имен соавторов. Следующая книга была написана Мариной самостоятельно и в 1993 году была опубликована в том же журнале, именно в повести «Стечение обстоятельств» впервые появилась центральная героиня книг Александры Марининой - оперуполномоченный Московского уголовного розыска Анастасия Каменская. Книги писательницы быстро завоевали популярность и в 1995 году к Марининой обратилось издательство «ЭКСМО» с предложением издавать её произведения в серии «Чёрная кошка». В 1998 году Александра Маринина стала лауреатом премии МВД России за лучшее произведение о работе российской милиции (за книги "Смерть ради смерти" и "Игра на чужом поле"). На Московской международной книжной ярмарке А.Маринина была признана "Писателем года" как автор, книги которого в 1997 г. были проданы наибольшим тиражом. В том же 1998 г. А.Маринина стала лауреатом премии журнала "Огонек" в номинации "Успех года". После этого писательница вышла в отставку в звании подполковника милиции и полностью посвятила себя писательскому труду. В 1999 году произведения Марининой были впервые экранизированы (сериал «Каменская»), эта экранизация положила начало целой серии телесериалов по произведениям писательницы. Александра Маринина коллекционирует колокольчики, увлекается танцами фламенко и стендовой стрельбой. Из музыки предпочитает оперы Верди, а из кино - мелодрамы и психологические детективы.

Журнал «Культ личностей» (№1, 1998 г.) назвал Марину Алексееву в числе 25-ти наиболее влиятельных людей страны, отметив при этом, что «огромные тиражи детективов Александры Марининой (М.А.Алексеевой) раскупаются мгновенно – что фактически делает ее властительницей миллионов умов. И она ненавязчиво внедряет в них идеи демократии, умеренного феминизма и коррумпированности власти».

В 2003 году Марина Алексеева официально зарегистрировала свой литературный псевдоним как торговую марку, наряду с товарными знаками «Каменская» и «Настя Каменская». По словам Марининой, сделано это было не с целью выпускать под этими марками какие-то товары, а как раз наоборот - помешать такому использованию придуманных персонажей.

Награды писателя

Премия МВД России за лучшее произведение о работе российской милиции (1998) за книги "Смерть ради смерти" и "Игра на чужом поле"
Премия Московской международной книжной ярмарки в номинации «Писатель года» (1998)
Премия журнала «Огонек» в номинации "Успех года" (1998)
Национальная премия общественного признания «Олимпия» (2005)
Премия «Писатель десятилетия» (2006)
в номинации «Лучшее прозаическое произведение» (2010) за книгу «Ад»

Библиография

Серия «Каменская»
(1993)
(1994)
(1995)
(1995)
(1995)
(1995)
(1995)
(1995)
(1996)
(1996)
(1996)
(1996)
(1996)
(1997)
(1997)
(1997)
(1997)
(1998)
(1998)
(1999)
(2000)
(2002)
(2003)
(2004)
(2004)
(2006) (Каменская и Дорошин)

Маринина Александра (Алексеева Марина Анатольевна) - родилась 16 июня 1957 г. во Львове, до 1971 года жила в Ленинграде, с 1971 г. - в Москве. Училась в английской спецшколе (в Ленинграде - N 183, в Москве - NN 17 и 9), в Ленинградской музыкальной школе им.Н.А.Римского-Корсакова.
В 1979 г. закончила юридический факультет МГУ им.М.В.Ломоносова и получила распределение в Академию МВД СССР. Служебную карьеру начала с должности лаборанта, в 1980 г. была назначена на должность научного сотрудника, получила звание лейтенанта милиции. Занималась изучением личности преступника с аномалиями психики, а также преступника, совершившего повторные насильственные преступления. В 1986 г. защитила кандидатскую диссертацию по теме: "Личность осужденного за насильственные преступления и предупреждение специального рецидива".
С 1987 г. занималась анализом и прогнозированием преступности. Имеет более 30 научных трудов, в том числе монографию "Crime and Crime Prevention in Moscow", изданную Римским межрегиональным институтом ООН по проблемам преступности и правосудия (UNICRI).
В феврале 1998 г. вышла в отставку в звании подполковника милиции. В 1991 г. началась литературная деятельность А.Марининой.
Начиная с 1992 г. А.Маринина создала цикл детективных романов, основным персонажем, которых стала оперуполномоченный Московского уголовного розыска Анастасия Каменская. Кроме того, ею были написаны многочисленные прозаические произведения в разных жанрах, наиболее значимым из которых (для автора) является семейная сага «Тот, кто знает», а также несколько пьес. С 1998 года произведения А.Марининой стали переводиться и издаваться в более чем в 25 странах мира.
В 1995 г. Марининой присуждена премия МВД России за лучшее произведение о работе российской милиции (за книги "Смерть ради смерти" и "Игра на чужом поле"). В 1998 г. на Московской международной книжной ярмарке А.Маринина признана "Писателем года" как автор, книги которого в 1997 г. были проданы наибольшим тиражом. В 2006 г. отмечена премией «Писатель десятилетия». В 1998 г. А.Маринина стала лауреатом премии журнала "Огонек" в номинации "Успех года".
Журнал «Культ личностей» (№1, 1998 г.) назвал Марину Алексееву в числе 25-ти наиболее влиятельных людей страны, отметив при этом, что «огромные тиражи детективов Александры Марининой (М.А.Алексеевой) раскупаются мгновенно - что фактически делает ее властительницей миллионов умов. И она ненавязчиво внедряет в них идеи демократии, умеренного феминизма и коррумпированности власти». Среди многочисленных наград и премий А.Маринина в 2005 году удостоена национальной премии общественного признания «Олимпия», как женщина, чье литературное творчество стало ярким событием российской культуры.
Увлечения и пристрастия
Хобби: А.Маринина коллекционирует колокольчики, увлекается танцами фламенко и стендовой стрельбой.
Музыка: оперы Верди.
Кино: мелодрамы и психологические детективы.
В свободное время: пасьянс на компьютере, складывание пазлов.

Александра Маринина

Все не так

Говорят, есть люди, которые любят ходить на похороны. Я к ним не отношусь, может быть, возраст пока еще не тот, чтобы любить подобные мероприятия, а может, характер у меня для этого дела неподходящий. И вообще, я не уверен в правдивости информации о существовании таких людей. Лично я в похоронах ничего хорошего или хотя бы интересного не нахожу, а ведь проводил в последний путь я, несмотря на относительную молодость, уже многих: мало кому из молодых спортсменов удается сделать спорт своей профессией на долгие счастливые годы, зато несть числа тем, кто отдает свою накачанную мускулатуру и приобретенные в секциях навыки за хорошие деньги в охранные службы или за еще большие деньги – в криминал. Вот и хороним.

Но сегодняшние похороны, на которые я явился, как полагается, в черных джинсах и черной водолазке, держа в руках охапку пушистых разноцветных астр, были другими. Солидными, спокойными, многолюдными. И что самое любопытное – ни одного истерического выкрика, никого, кто забился бы в рыданиях, хватался за сердце или терял сознание, как часто бывает, когда внезапно гибнет тот, о чьей смерти никто и думать не думал и чей неожиданный уход повергает близких в шок. Н-да, ни малейших признаков шока я не наблюдал. И это было странным.

Впрочем, нет, не буду кривить душой. Еще два дня назад меня долго и муторно допрашивал следователь, ибо результаты вскрытия показали совершенно недвусмысленно: смерть наступила в результате отравления, а точнее – остановки сердца, вызванной огроменной дозой сердечного препарата, прописанного одному из членов семьи. И совсем даже не тому, кто в итоге умер. Можно по ошибке выпить не ту таблетку, но одну, а не пару десятков, к тому же растворенных в большой кружке с чаем. Вот такие пироги…

К ритуальному залу я подъехал одним из первых и сидел в машине, наблюдая за прибывающими. Минут через пять после меня появилась сверкающая – только что из мойки – машина, из которой, к вящему моему изумлению, вылез Игорь, участковый, обслуживающий тот микрорайон, в котором проживала семья Руденко. С Игорем я познакомился давно, еще когда только начал работать у Руденко, он мне нравился, и мы даже пару раз пили пиво в ближайшей забегаловке и трепались о всякой ерунде, и я, конечно, замечал, что прикид у него неброский, но фирменный, однако мне и в голову не приходило, что он ездит на такой тачке. Впрочем, возможно, машина и не его, просто взял у кого-то, чтобы доехать до ритуального зала, расположенного довольно далеко от центра.

Игорь заметил меня, подошел и уселся рядом, на переднем сиденье.

– Здорово, – кивнул я, – пришел оказать уважение и выразить соболезнования?

– Следователь велел быть, – хмуро ответил он. – Понаблюдать. Ну, сам понимаешь, смерть-то криминальная. Опера тоже сейчас подтянутся. Паша, ты порядок знаешь?

Я снова кивнул. Уж сколько этих похорон было на моей памяти…

– Пойдешь с первой группой, с близкими.

Я удивленно посмотрел на участкового. На церемонии прощания в зал, где установлен гроб, сначала приглашают самых близких, иными словами – членов семьи, дают им возможность побыть наедине с усопшим, порыдать, а уже потом, спустя минут десять-пятнадцать, когда проходит первая волна истерик, запускают всех остальных, после чего и начинается собственно гражданская панихида или отпевание, это уж у кого что. Членом семьи Руденко я не являюсь, а причислить меня к близким если и можно, то с очень большой натяжкой. Кто я им? Наемный работник.

– Неудобно, – с сомнением произнес я.

– Я понимаю, – в голосе Игоря зазвучала неожиданная мягкость, – я все понимаю, Паша, но я тебя прошу. Пожалуйста. Уж мне или операм из розыска идти с близкими совсем не в дугу, а посторонние глаза должны быть. Обязательно. Убийца – кто-то из тех, кто пойдет с первой группой, с родными. И очень важно знать, кто где стоял, как себя вел, как смотрел, кто с кем переговаривался, кто плакал, а кто только делал вид, что скорбит. Ну, Паш?

Я молчал, уставившись в приборную доску.

– Ты пойми, – настойчиво продолжал Игорь, – первый момент, когда они увидят открытый гроб, – он самый острый, так всегда бывает. Большинство из них видело человека только живым и здоровым, потом его увозит «Скорая», потом сообщают, что он умер, и потом они видят его уже мертвым в гробу. Это невероятный шок. Люди в этот момент плохо владеют собой, плохо соображают, и очень часто вылезает то, что они хотели бы скрыть. Ну? Поможешь?

В общем, он меня уговорил.

И вот я стою в небольшом красивом зале, в центре которого возвышается открытый гроб, и наблюдаю за присутствующими, спрятав глаза за темными стеклами очков. Тут все в очках, все до единого, кроме самого младшего, шестилетнего Костика, и иди знай, то ли человек прикрывает покрасневшие и опухшие от слез веки, то ли хочет скрыть сухой, равнодушный или полный злорадства взгляд.

Кто из них убийца? Кто? А ведь это совершенно точно кто-то из них, потому что больше некому.

Мог ли я знать два года назад, когда пришел работать к Руденко, что все закончится вот так страшно?

Когда я был еще пацаном, мама постоянно твердила, что надо быть умнее, хитрее, осторожнее, что я со своим таранным прямодушием, которое я по наивности считал честностью, только настрадаюсь, а толку все равно не будет. По-видимому, мамуля была права, но, чтобы это оценить, мне понадобилось прожить без малого тридцать лет, набить синяки и шишки, завоевать кое-какие призы и медали вкупе со званием мастера спорта международного класса, побалансировать на грани инвалидности и в конце концов остаться без работы и без жилья. Вернее, жилье пока еще было, но очень условное, а вот работы не было совсем. Никакой. Условность же моего пристанища заключалась в том, что мне, скрипнув зубами, разрешили пожить в нем бесплатно, но очень короткое время.

Как и многие молодые люди, я совершал, причем неоднократно, типичную ошибку: считал, что «так будет всегда». Всегда будут молодость, силы, здоровье, физические кондиции, спортивные успехи, всегда будут работа и деньги, и любовь тоже будет всегда. Причем объекты самой любви периодически меняются, но все равно каждый раз возникает твердое убеждение, что это никогда не кончится.

Я был дураком, за что и поплатился. Нет, не дураком – идиотом, причем фантастическим. Наверное, мне просто везло в той сфере, которая именуется личной жизнью, и каждая следующая пассия возникала на моем пути в то время, когда я еще не расстался с предыдущей, поэтому проблема жилья надо мной как-то не висела: я просто переезжал с одной квартиры, принадлежащей даме сердца, на другую, хозяйка которой становилась моей новой возлюбленной. И какого же черта я полагал, что так будет всегда?

Наш обозреватель Евгений Коробкова поговорила с писателем о ее новом сборнике «Были 90-х»

В издательстве Эксмо вышли «Были 90-х» - двухтомник воспоминаний о лихих годах. Пронзительная исповедь, документ эпохи в 150 историях от бывших школьников, актеров, бизнесменов, врачей, безработных... Самое удивительное в них - не калейдоскоп сюжетов, а атмосфера, которая говорит о народе больше, чем тысяча книг. По мнению автора и составитель сборника Александры Марининой, похоже, что наш народ простил то страшное время.

«Есть много историй с болью и горечью»

Знаю, что вы не любите сравнения, однако без них не обойтись. Замысел вашей книги полностью повторяет замысел другого автора...

Светлану Алексиевич имеете в виду?

Ну конечно. «Время Секонд-хенд» и «Были-90»-х удивительно похожи друг на друга. Но вот выводы... Если у Алексиевич - это накопитель обиды, в духе «не забудем-не простим», то у вас - те же самые истории поданы совсем в другом ключе...

Сама не ожидала. Когда мы только объявили о старте проекта, я приготовилась к тяжелому испытанию. Готовилась утонуть в море слез и горестных воспоминаниях. Но, к моему удивлению, люди писали о другом. Я была удивлена. Приятно удивлена. Для себя открыла, что за четверть века эмоции претерпевают путь от «трудно, тяжело и плохо» - до «трудно, тяжело, но прикольно».

ИЗ КНИГИ

«...У нас было две дочери-студентки. Каждую неделю отправляли с автобусом сумки с продуктами - банки солений, варений, салатов, картошка, овощи, фрукты из сада. Бывало входишь в автобус - а там не запах бензина, а пирогами пахнет. Много нас, таких родителей было...»

Надежда Ковалева, Вишневогорск, Челябинская область

В сборнике есть рассказ о дурачке. Когда-то он был руководителем лаборатории, но потом получил по голове, стал слабоумным и постоянно улыбался, словно радуясь тому, что выжил. Не напоминают эти истории рассказы дурачков, радующихся тому, что выжили?

Нет, они не блаженные дурачки. Перед нами люди, которые умеют смеяться. И над собой, и над переживаниями. Не надо думать, будто в сборнике все так светло и радужно. Есть немного, скажу честно, историй, написанных с очень большой болью и горечью. Например, рассказ «Короче» от барнаульца Ивана Образцова. Автор прислал текст на сайт, причем, видимо, сам не ожидал, что его пропустят: там все испещрено нецензурными словами, резкими суждениями. Я была в шоке, но когда автор узнал, что его отобрали для сборника - через некоторое время сам сгладил формулировки и убрал неприличные выражения...

ИЗ КНИГИ

«После 90-х нет никого в России с чистой совестью. Все - господа и дамы, рабочие и крестьяне, власть и народ - все повязаны и сейчас активно пытаемся отмыться. И никакой другой человек нас не интересует, мы сами по себе, мы все новая разновидность фарисейской общины... И опять вспомню, как сказал мой знакомый литератор: «Если в лихие 90-е было поступком ходить с панковским хаером на голове, то сегодня огромный поступок - быть приличным человеком».

Иван Образцов, Барнаул

«Купил я на выходное пособие сад. Бабка Анфиса продала его, потому что дед как-то с вилами остался караулить грядки в саду... Этими вилами его и закололи... 1992-1994 годы. Осенью горели в селах запасы сена. По 100-200 тонн. Поджигатели передвигались на мотоциклах. Скот остался на зиму без корма. Гнали его на убой на мясокомбинаты прямо стадом в Польшу с рогами копытами, шкурой на сосиски».

Георгий Барабанов, Калининград.

«Правда и там, и там. Истины нет»

И вот такие рассказы об ужасах спорят с рассказами о светлых девяностых. Вот, мол, как Колобки ушли от тысячи смертей, как Леонов, извернулись в шлюзе. И появились новые возможности - вроде поездок на игры «Умники и Умницы» и выигрыш путевки в Италию от журнала «Барвинок». Где истина?

Не знаю, как учили ваше поколение, но нам, например, всегда говорили, что правда и истина - разные вещи. Абсолютная истина недостижима... хотя я сейчас говорю о философских аспектах уголовных процессов... Поэтому мы оперируем понятием «правда», который означает, что сказанное - сказано искренне. Человек может заблуждаться, не знать всей картины произошедшего, однако он говорит так, как он чувствует. Правда и там, и там. Истины нет.

- Почему настолько разная правда у вас и той же Алексиевич, где только чернуха?

Светлана Алексиевич собирает на свой внутренний стержень. И подбирает то, что этому стержню созвучно, укладывается под определенную концепцию, которая есть у нее в голове... В то время как сборник книге «Были 90-х» - это мозаика. Что авторы прислали, то прислали. Я не отсеивала истории по принципу: согласна с этим взглядом или не согласна. Оценивала только специфику: характеризует эта история 90-е или могла произойти в любое другое время. В итоге в книгу вошло 99 авторов, 150 историй, поскольку некоторые авторы написали несколько текстов.

ИЗ КНИГИ

«Юбки мы шили из крепдешиновых флагов, но были нейлоновые и сатиновые. Нейлоновые были с различными полосами разных республик, сатиновые - только РСФСР с серпом и молотом в углу. Из нейлоновых флагов начали шить спортивные костюмы. В самый цвет! Тогда началась мода на них. А у нас такие красивые, с разными полосками на подкладке из сатиновых флагов, смотрелись по тем временам неплохо... Остались воспоминания и зеленый шарфик, который я вырезала из полотнища литовской ССР, аккурат в тон моим новым брюкам».

Любовь Астерина, Пермь

«Многое можно понять о людях, населяющих нашу страну»

Меня всегда интересовала проблема восприятия и оценки прошлого. И я поняла, что эти истории были бы совсем другими, будь они собраны на следующий день после того, как случились. Тогда казалось, это невозможно пережить. Твой муж потерял работу. Он не умеет ничего, кроме как водить подводные атомные лодки. Ты вынуждена ездить в нечеловеческих условиях, наплевав на грязь, на опасность, челночить в Польшу, чтобы как-то вытащить семью... Через двадцать пять лет оказалось - вынесла, выжила и семью спасла. Поэтому оценки «это было невыносимо» быть уже не может. Поправит внутренний цензор, который за это время видел много другого горя.

ИЗ КНИГИ

«...Мои мысли были заняты вопросом: где и как заработать денег, я остановилась на мысли, что выращу много-много моркови и сдам ее в заготконтору. Почему именно моркови? Просто она была на тот момент дороже, чем картофель и свекла... мне выделили 12 соток и вся эта площадь была засажена самыми недорогими семенами „Морковь Лосиноостровская“... Сколько физических сил было потрачено на этот участок... И вот пришло время сбора урожая. Такой моркови я не видела никогда. Это были какие-то монстры... что заставило их уродиться без крошки удобрения - загадка. На вырученные деньги я приобрела маленький холодильник, о котором давно мечтала, а также красивую шубку и мягкие валенки дочке».

Виктория Бочарова, Новгородская область

- В общем, я так поняла, за четверть века люди попросту прощают.

Я бы сказала так: за двадцать пять лет к историям прикасается человеческая мудрость. Эта книга могла появиться только сейчас. Раньше восприятие событий было бы более эмоциональным и - следовательно - менее мудрым, а позже - уже многие детали стали бы стираться из памяти, да и ушли бы из жизни многие.

В книге есть эпизод, когда писатель Владимир Мегрэ (написал книгу «Анастасия», а затем еще 10 романов с этой же героиней - Ред.) надул книжных продавцов и присвоил деньги себе. Обманутые продавцы написали в вашу книгу, а Мегрэ не написал. Значит ли это, что в книге собраны истории тех, кто незаслуженно пострадал, а не тех, кто обижали и грабили.

Абсолютно нет. И рассказ Мегрэ мог бы появиться. Возможно, он эту историю написал бы иначе. И у него была бы своя истина. Другое дело, что не прислал...

Девяностые для многих стали временем, когда законы вообще не действуют. Да и мораль пошатнулись. И вот сейчас в вашей книге авторы иронизируют над прошлым. А куда делись их преступления и перешагивания моральных принципов? Получается, все можно, лишь бы выжить?

Тогда было многое позволено, потому что существовал огромный зазор между действительностью и юридической ответственностью. Можно было делать что угодно и за это тебе ничего не было, потому что статьи такой не было. Но нельзя сказать, что в итоге оказался прав тот, кто выжил. Есть правда внутреннего цензора. Через двадцать пять лет мы смотрим на события прошлого более остранненно и решаем для себя: правы мы были или нет, погрешили против себя или нет. Эти воспоминания чисто технологически полезны. Пока писали - сами для себя поняли, кто прав, а кто не прав.

Вообще нет. Знаете почему? Потому что эта книга не литература.

- А что это? Социологический эксперимент?

Писатели, когда пишут истории - не описывают жизнь. Они конструируют и выдумывают ситуацию, чтобы поработать с какой-то идеей. А здесь - чистая картинка, фотография. «Были 90-х» - это социальный проект, посвященный тому, как меняется наша память и отношение к событиям, спустя четверть века. Очень многое можно понять о людях, населяющих нашу страну.

Да, лихие. Но не только

Как и зачем Александра Маринина собирала рассказы о 90-х

Вот и 2018-й на дворе, и еще на один шаг отодвинулись от нас те самые - лихие - 90-е. Годы, полные потрясений, горестей, надежд - и еще чего-то неуловимого, от которого щемит сердце. И почему-то хочется пристальней вглядываться в ту жизнь, где и страна, и наши судьбы стояли на перепутье. Вот и известная писательница, признанный мастер детективного жанра Александра Маринина вдруг собрала книгу народных воспоминаний «Были 90-х». Как это у нее получилось?

Сперва давайте уточним: это лишь часть большого проекта «Народная книга», который пять лет ведется в издательстве АСТ. А взялась я составить сборник «Были 90-х» по двум причинам: во-первых, интересно пробовать то, чем не занималась раньше. Во-вторых, те годы я пережила во вполне сознательном возрасте и хорошо их помню. Мне было очень интересно посмотреть, как ту эпоху вспоминают другие. Истории мне присылали по электронной почте, и я на свое усмотрение из них отбирала для книги что-то типичное, трогательное, интересное. Запомнился такой момент. Уже под самый конец работы пришла история, подписанная Иваном. И в ней было такое яростное, местами просто истеричное неприятие 90-х, что в первый момент у меня мелькнула мысль: ну, такое точно не пропустят. И тут же опомнилась: да кто не пропустит, я сама тут главный цензор! Тоже знаковое чувство - оттуда, из 90-х.

- А если обобщить, то какой взгляд ту эпоху преобладает у ваших авторов?

Пожалуй, отмечу то, чему сама удивилась: в целом сегодня нет того трагизма, с каким 90-е воспринимались в непосредственной близости. У очень многих сквозит легкая улыбка: да, было трудно, страшно, больно, но мы это пережили, а то, что нас не ломает, - делает сильнее. Есть, например, главка под названием «Мы сорокалетние» с совершенно замечательным резюме от автора: «Мы, кому было 20 вот в этот самый переломный период, когда надежды рухнули, профессиональные устремления пошли псу под хвост, а все, чему нас учили в школе, оказалось непригодным, - мы выжили. И сегодня настолько окрепли, что нам все нипочем». А мое собственное главное ощущение от этой книги - здесь все честно. Это одна из первых честных книг про то десятилетие.

Мне поначалу казалось, что это будут сплошь рассказы о малиновых пиджаках, рэкете и бандитах. А от людей возраста 70 плюс ждала параллелей с советской действительностью, тогда только что канувшей в Лету: как все было хорошо в СССР и как стало плохо «при демократах». Но скоро поняла, что взгляд у наших сограждан на то десятилетие куда сложнее, глубже, многостороннее.

- Первые предприниматели, частный бизнес - таких историй, наверное, тоже много?

Много, но вот повествований об успешном бизнесе почти нет. И я понимаю почему. Человек, который развил свой бизнес в 90-е и остался успешным до сих пор, в проекте «Народная книга» не участвует, поскольку книг он не читает и писать для нас не будет. Зато откликнулись те, кто пытался наладить свое дело, но не преуспел и вернулся в прежнюю профессию или освоил какую-то другую. Впрочем, тут важны не столько технологии успеха, сколько эмоции.

Вот, к примеру, две истории на тему порядочности. В одной героиня - женщина, которая стала катастрофически терять зрение и лишилась привычной работы в издательстве. А выживать-то нужно, и она устроилась курьером. Ее обязательность и ответственность оценили: ей выдавали сумку на колесиках, которую она отвозила в указанное место в городе. А в последний день ее работы, перед тем как рассчитать, ей сказали: «Знаешь, что ты возила?» Открывают сумку, а там - пачки долларов. Представляете, она, получая жалкие копейки, перевозила громадные суммы, и ей в голову не пришло открыть сумку...

Вторая история почти про то же самое, но с противоположным знаком. Автор рассказывает, как на рубеже 90-х они с приятелем основали бизнес по перегонке машин из Германии. И как его поразила доверчивость немцев, позволявшая обмануть их на ровном месте. В этой истории так и сквозит восхищение размахом и легкостью, с которыми в то время можно было заработать обманом. Когда рухнул не только железный занавес, но и всяческие нормы.

А вот еще сюжет весьма поучительный. Двое молодых и успешных менеджеров одного из крупнейших банков после дефолта 1998 года оказались без работы. И чтобы хоть как-то себя обеспечить, они покупали в области дешевую картошку и продавали ее на окраине Москвы, неподалеку от станции «Маяк». Магазинов и рынков тогда еще не хватало, и люди по пути от автобуса домой картошку покупали у парней, торговавших на морозе. Так ребята пережили черную полосу.

- А вы сами бизнесом не пробовали заняться?

Никогда. Тут я отвечаю бизнесу, которому совсем не интересно писательство, полной взаимностью. Не создана я для такой работы. Поскольку это либо коллективное дело, либо работа лидера-руководителя. Ни для первого, ни для второго я, абсолютная одиночка, не гожусь категорически.

Вернемся в 90-е. Тогда у наших людей появилась возможность свободно выезжать за рубеж, что тоже стало шоком для многих. Про это много воспоминаний?

Конечно. Мне особенно запомнился рассказ «Заморские принцы» о молодой девушке, которая почему-то была уверена, что там, «у них», совсем другие парни, чудесные и возвышенные, а не серое быдло в спортивных костюмах. И каково же было ее разочарование, когда девушка убедилась, что принцы на белых конях и за рубежом по улице не разъезжают.

- А сами вы часто вспоминаете 90-е?

Я так устроена, что не люблю предаваться воспоминаниям, ковыряться в былых обидах. Как, впрочем, и строить долгоиграющие планы. Стараюсь жить здесь и сейчас, а умилений или сожалений по поводу вчера и завтра в свою жизнь не пускать. А в общем-то мои 90-е мало чем отличались от тех, в которых жила вся наша страна. Когда все мы проснулись с новыми ценами при старых зарплатах, когда нас огорошили обменом крупных купюр, на которые уже мало что можно было купить. В 1998 году случился дефолт, и в рухнувшем банке у меня пропали все гонорары, которые перечисляли зарубежные издатели. Зато стало можно писать все что тебе хочется. И вот именно это ощущение свободы определило главное настроение 90-х! И, судя по всему, не только у меня, но и у очень, очень многих.

Кстати

Активное участие в выпуске сборника «Были 90-х» приняли и журналисты «Труда». Так, литературный обозреватель Владимир Гуга, выступив координатором проекта, заодно рассказал о том, как в заполошные времена работал уличным музыкантом, грузчиком, статистом на «Мосфильме», арт-директором в рок-клубе и уличным торговцем.

Не менее впечатляет послужной список нашего спортивного спецкора Георгия Настенко, которому пришлось зарабатывать инструктором по фитнесу, торговцем-коробейником, рабочим на стройке, музыкантом и охранником (пожалуй, последняя профессия до сей поры относится к наиболее популярным в России)...

И ведь ничего, выжили, закалились, не сорвались в пропасть на крутых виражах судьбы. Хотя, увы, есть немало историй и не с таким оптимистичным концом.