Свои люди — сочтемся. Свои люди — сочтёмся Островский свои люди сочтемся пересказ

Действие I

Липочка, Олимпиада Самсоновна Большова, купеческая дочь, - давно девица на выданье. Она сидит у окна с книжкой, но мысли ее крутятся вокруг танцев. Она с удовольствием вспоминает, как полтора года назад танцевала на балу, потом огорчается, что давно все забыла и теперь «оконфузится», поэтому пробует вальсировать, но выходит дурно.

Входит ее мать, Аграфена Кондратьевна, и укоряет за то, что она ни свет ни заря уже принялась за пляску. Мать подозревает, что дочь даже еще не ела ничего, но Липочка убеждает, что она и чай пила, и ватрушку ела. Слово за слово, и мать с дочерью начинают ругаться. Липочка укоряет мать в том, что ей не могут до сих пор найти жениха.

Дескать, все подружки уже при мужьях, а ей и показаться на глаза стыдно, как сирота будто. Дочь плачет навзрыд и говорит, что не успокоится, пока не приведут ей жениха. Аграфена Кондратьевна говорит, что сейчас придет сваха. Приходит Устинья Наумовна. Они с матерью и Фоминишной пьют по рюмочке, обсуждая различные новости. Сваха жалуется, что невозможно подыскать жениха Липочке, потому что все хотят разного: дочь - «из благородных», «капидона» (Купидона), отец желает жениха побогаче, чтобы поправить свои дела, а мать мечтает о таком же купце, как ее муж, Самсон Силыч, чтоб «лоб крестил по-старинному».

В это время приходит Рисположенский Сысой Псоич - стряпчий, которого выгнали из суда за пьянство: когда-то забыл дело в погребке, а в суде хватились - дела не оказалось. Хотели Сысоя Псоича суду предать, но он «бухнулся в ноги» генералу, и тот его в отставку отправил. Сваха подтрунивает над его необычным отчеством, но тот не обижается, а просит у хозяйки рюмочку.

Появляется Большов, и они со стряпчим начинают обсуждать, как ему поправить свои финансовые дела. Как вариант, Самсон Силыч собирается объявить себя несостоятельным должником, банкротом, тогда все его имущество опишут и заберут за долги, и нужно на кого-то его оформить. В качестве такого человека он видит своего приказчика Лазаря Подхалюзина.

Действие II

А Подхалюзин тем временем размышляет над тем, как бы ему жениться на Липочке, в которую он уже давно влюблен. Он понимает, что она барышня образованная и мечтает о женихе из «благородных», но он имеет небольшой капиталец. Поэтому молодой человек хочет напрямую обратиться за помощью к Большову, чтобы просить у него руки дочери.

Подхалюзин посылает своего слугу Тишку за рябиновой настойкой, а когда к нему приходит стряпчий Рисположенский, расспрашивает у него, сколько Большов заплатил ему за его услуги. Стряпчий признается, что тысячу рублей да енотовую шубу. Приказчик готов заплатить в два раза больше.

Появляются ключница Фоминишна и сваха Устинья Наумовна. Они разговаривают о том, как трудно выдать замуж Липочку, которая мечтает выйти только за благородного жениха. Сваха садится отдохнуть, а приказчик начинает приставать к ней с расспросами, почему она так часто приходит в дом к Большовым. Та признается, что нашла жениха для дочери купца. Подхалюзин обещает ей две тысячи и соболью шубу, если та отвадит жениха, пустив слух, что купец разорен.

В конторе у купца приказчик затевает разговор о женитьбе, но издалека, не напрямую. Он говорит, что «Алимпияда Самсоновна - барышня, каких в свете нет». Большов намекает на женитьбу, но Подхалюзин заявляет, что ему «с суконным рылом» нечего и думать о такой невесте. Но Большов с важностью заявляет, что за кого он велит, за того она и пойдет. Они договариваются о помолвке и клянутся друг другу в вечной любви.

Действие III

Появляется разнаряженная Липочка в ожидании жениха. Мать умиляется и еще раз подчеркивает, что такая красавица достойна только в каретах разъезжать. Но Большов не проявляет особой радости, что вызывает у Аграфены Кондратьевны искреннее недоумение: скоро с дочкой расставаться, а отец будто и не огорчен.

Приходит сваха с неутешительными вестями, что жених все мнется - никак не решится на сватовство. Женщины ахают и охают, а Большов заявляет, что он сам лучше жениха найдет. Липочка собирается уже переодеваться, но отец настаивает на том, что именно сейчас и приедет ее настоящий жених.

В это время в доме появляются Подхалюзин, Рисположенский и Фоминишна. Сначала все обсуждают последние новости о цепи банкротств, произошедших за последнее время, о появившемся непонятно откуда Бонапарте. Но Самсон Силыч вновь заводит разговор о замужестве единственной дочери и объявляет женихом Лазаря Подхалюзина.

Все ошарашены. Липочка даже подходить не хочет к такому «неучу»: она заявляет отцу, где это видано, чтобы хозяева отдавали своих дочерей, «воспитанных барышень», за своих же работников. Подхалюзин с горечью говорит, что не видать ему счастья. Но Большов насильно соединяет руки Липы и Лазаря и велит им сесть рядом, чтобы поговорить, а прочих зовет за стол, чтобы отпраздновать помолвку.

Жене и Фоминишне, которые укоряют его в том, что он позорит дочь, выдавая ее за приказчика, Большов заявляет, что он отец и лучше знает, что будет хорошо для его дочери. Липочка с плачем обращается к матери за помощью, но Подхалюзин говорит будущей теще, что ей, окромя него, лучшего зятя не найти, потому что она станет для него дороже матери.

Оставшись наедине с дочерью хозяина, Лазарь спрашивает «Алимпияду Самсоновну», чем же он так ей не мил, что она за него замуж не хочет. Та называет его «дураком необразованным» и снова заявляет, что пойдет только за благородного. Лазарь смиренно соглашается, что «насильно мил не будешь», но при этом объясняет, что благородному-то приданое подавай, а ее тятенька - банкрут.

Липочка не верит, но хитрый приказчик показывает ей документы, в которых ясно показано, что и дом, и лавки, и все остальное добро Большовых куплено им. Он заявляет, что денег у него побольше, чем у любого благородного. Липочка в раздумье, а приказчик продолжает Лазаря петь. Он говорит, что обеспечит ей лучшее: шелковые и бархатные платья, орловских рысаков, дом в Каретном ряду, расписанный «капидонами» и райскими птицами.

Олимпиада Самсоновна с сожалением замечает, что он не говорит по-французски. Тогда Лазарь становится на колени и клянется, что лишь она может его осчастливить. Липочка просит увезти ее немедленно, потому что ей надоело в родительском доме: у маменьки семь пятниц на неделе, а тятенька, когда не пьян, молчит, а когда пьян, того и гляди, кого-нибудь прибьет.

Молодые решают срочно сыграть свадьбу, а после переехать в свой дом и все там устроить на свой манер. Они зовут родителей и гостей, и Лазарь сообщает, что Олимпиада Самсоновна согласна выйти за него замуж. Большов обещает отдать Подхалюзину в качестве приданого почти все свое богатство, только чтобы он их с женой кормил да кредиторам заплатил по десяти копеек. Приказчик успокаивает: «Свои люди - сочтемся». Все на радостях собираются промочить горло, но Рисположенский отказывается, тогда Большов ему льет вино за шиворот, а все вокруг хохочут.

Действие IV

В новом доме Подхалюзиных все устроено по-модному: богато меблированная гостиная, хозяйка в шелковой блузе и в чепчике последнего фасона, а хозяин в модном сюртуке. Лазарь Елизарыч с восторгом слушает, как его жена говорит на плохом французском, и восхищается этим. Он обещает купить новую коляску за тысячу целковых и лошадей за столько же, чтобы ездить развлекаться в Сокольники.

Приходит Устинья Наумовна за обещанным вознаграждением, но вместо полутора тысяч получает сотню, а вместо собольей шубы - старое платье Липочки. Сваха обижена так, что обещает обходить их дом за тридцать верст и по всей Москве их «расславить».

Липочка видит в окно отца, и уже через минуту они с матерью входят в дом к зятю. Оказывается, отец сидит в долговой яме, обещая кредиторам платить по 25 копеек, но собственная дочь не хочет отдавать столько денег за долги, ведь ей якобы придется снова в ситцевых платьях ходить. И ни ее, ни зятя абсолютно не смущает тот факт, что отца водят по улице с солдатом, мальчишки пальцем на него показывают, а все, кто его 40 лет знал как честного купца, теперь отвернулись.

Большов возмущен: он не милостыню просит, а свое нажитое добро. Он укоряет Лазаря, что не выгнал его, даже заметив, что тот не чист на руку, а наоборот, сделал главным приказчиком, вывел в люди, даже единственную дочь за него выдал.

С горечью говорит Самсон Силыч своей дочери: «В острог его, старого дурака!» Он понимает, что нельзя было за большим гнаться - теперь остается только в Москву-реку броситься, но даже оттуда вытянут и в острог посадят.

Он напоминает Лазарю, что Иуда тоже Христа за деньги продал, как тот сейчас свою совесть. Христа ради он просит денег у зятя, объясняя, что его в Сибирь отправят, если он не расплатится. Но бывший приказчик обещает набавить лишь пять копеек. Отец с горечью называет их «змеями подколодными», а Аграфена Кондратьевна обзывает зятя «варваром» и «разбойником», обещая, что когда-нибудь он иссохнет со своими деньгами, «не доживя веку». Она и дочь собирается проклясть «на всех соборах», но Большов уводит ее с собой, на прощанье пожелав молодым и дальше развлекаться да Дьявола тешить, но иногда вспоминать заключенных, которые сидят за железными решетками.

Подхалюзин несколько ошарашен, даже собирается поехать торговаться с кредиторами за «тятеньку», но тут приходит Рисположеский за своим обещанным вознаграждением. Ему и вовсе отказывают, и стряпчий обещает обо всем рассказать людям: что тестя обокрал, что его самого ограбил и обманул, обещает в Сибирь упечь. Но Подхалюзин, обращаясь к «почтеннейшей публике», заверяет, что они люди честные и им можно верить.

Комедия в четырех действиях.

Лица:

Самсон Силыч Большов , купец. Аграфена Кондратьевна , его жена. Олимпиада Самсоновна (Липочка) , их дочь. Лазарь Елизарыч Подхалюзин , приказчик. Устинья Наумовна , сваха. Сысой Псоич Рисположенский , стряпчий.

Фоминишна ключница Тишка мальчик

в доме Большова.

Действие первое

Гостиная в доме Большова.

Явление первое

Липочка (сидит у окна с книгой) . Какое приятное занятие эти танцы! Ведь уж как хорошо! Что может быть восхитительнее? Приедешь в Собранье али к кому на свадьбу, сидишь, натурально, вся в цветах, разодета, как игрушка али картинка журнальная, — вдруг подлетает кавалер: «Удостойте счастия, сударыня!» Ну, видишь: если человек с понятием али армейской какой — возьмешь да и прищуришься, отвечаешь: «Извольте, с удовольствием!» Ах! (с жаром) оча-ро-ва-тель-но! Это просто уму непостижимо! (Вздыхает.) Больше всего не люблю я танцовать с студентами да с приказными. То ли дело отличаться с военными! Ах, прелесть! восхищение! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками. Одно убийственно, что сабли нет! И для чего они ее отвязывают? Странно, ей-богу! Сами не понимают, как блеснуть очаровательнее! Ведь посмотрели бы на шпоры, как они звенят, особливо, если улан али полковник какой разрисовывает — чудо! Любоваться — мило-дорого! Ну, а прицепи-ка он еще саблю: просто ничего не увидишь любопытнее, одного грома лучше музыки наслушаешься. Уж какое же есть сравнение: военный или штатский? Военный — уж это сейчас видно: и ловкость, и все, а штатский что? Так какой-то неодушевленный! (Молчание.) Удивляюсь, отчего это многие дамы, поджавши ножки, сидят? Формально нет никакой трудности выучиться! Вот уж я на что совестилась учителя, а в двадцать уроков всё решительно поняла. Отчего это не учиться танцовать! Это одно только суеверие! Вот маменька, бывало, сердится, что учитель все за коленки хватает. Все это от необразования! Что за важность! Он танцмейстер, а не кто-нибудь другой. (Задумывается.) Воображаю я себе: вдруг за меня посватается военный, вдруг у нас парадный сговор, горят везде свечки, ходят официанты в белых перчатках; я, натурально, в тюлевом либо в газовом платье, тут вдруг заиграют вальс. А ну как я перед ним оконфужусь. Ах, страм какой! Куда тогда деваться-то? Что он подумает? Вот, скажет, дура необразованная! Да нет, как это можно! Однако я вот уж полтора года не танцовала! Попробую-ка теперь на досуге. (Дурно вальсируя.) Раз... два... три... раз... два... три...

Явление второе

Липочка и Аграфена Кондратьевна .

Аграфена Кондратьевна (входя) . Так, так, бесстыдница! Как будто сердце чувствовало: ни свет ни заря, не поемши хлеба божьего, да уж и за пляску тотчас! Липочка . Как, маменька, я и чай пила, и вотрушку скушала. Посмотрите-ка, хорошо? Раз, два, три... раз... два... Аграфена Кондратьевна (преследуя ее) . Так что ж, что ты скушала? Нужно мне очень смотреть, как ты греховодничаешь!.. Говорю тебе, не вертись! Липочка . Что за грех такой! Нынче все этим развлекаются. Раз... два... Аграфена Кондратьевна . Лучше об стол лбом стучи, да ногами не озорничай! (Бегает за ней.) Да что ж ты, с чего ж ты взяла не слушаться! Липочка . Как не слушаться, кто вам сказал! Не мешайте, дайте кончить, как надобно! Раз, два, три... Аграфена Кондратьевна . Долго ль же мне бегать-то за тобой на старости лет! Ух, замучила, варварка! Слышишь, перестань! Отцу пожалуюсь! Липочка . Сейчас, сейчас, маменька! Последний кружок! Вас на то и бог создал, чтоб жаловаться. Сами-то вы не очень для меня значительны! Раз, два... Аграфена Кондратьевна . Как! ты еще пляшешь, да еще ругаешься! Сию минуту брось! Тебе ж будет хуже: поймаю за юбку, весь хвост оторву. Липочка . Ну, да рвите на здоровье! Вам же зашивать придется! Вот и будет! (Садится.) Фу... фу... как упаточилась, словно воз везла! Ух! Дайте, маменька, платочка пот обтереть. Аграфена Кондратьевна . Постой, уж я сама оботру! Ишь, уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили. Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась! Отец, голубчик, через великую силу ноги двигает, а ты тут скачешь, как юла какая! Липочка . Подите вы с своими советами! Что ж мне делать, по-вашему! Самой, что ли, хворать прикажете? Вот другой манер, кабы я была докторша! Ух! Что это у вас за отвратительные понятия! Ах! какие вы, маменька, ей-богу! Право, мне иногда краснеть приходится от ваших глупостей! Аграфена Кондратьевна . Каково детище-то ненаглядное! Прошу подумать, как она мать-то честит! Ах ты, болтушка бестолковая! Да разве можно такими речами поносить родителей? Да неужто я затем тебя на свет родила, учила да берегла пуще соломинки? Липочка . Не вы учили — посторонние; полноте, пожалуйста; вы и сами-то, признаться сказать, ничему не воспитаны. Ну, что ж? Родили вы — я была тогда что? Ребенок, дитя без понятия, не смыслила обращения. А выросла да посмотрела на светский тон, так и вижу, что я гораздо других образованнее. Что ж мне, потакать вашим глупостям! Как же! Есть оказия. Аграфена Кондратьевна . Уймись, эй, уймись, бесстыдница! Выведешь ты меня из терпения, прямо к отцу пойду, так в ноги и брякнусь, житья, скажу, нет от дочери, Самсонушка! Липочка . Да, вам житья нет! Воображаю. А мне есть от вас житье? Зачем вы отказали жениху? Чем не бесподобная партия? Чем не капидон? Что вы нашли в нем легковерного? Аграфена Кондратьевна . А то и легковерного, что зубоскал! Приехал, ломался, ломался, вертелся, вертелся. Эка невидаль! Липочка . Да, много вы знаете! Известно, он благородный человек, так и действует по-деликатному. В ихнем кругу всегда так делают. Да как еще вы смеете порочить таких людей, которых вы и понятия не знаете? Он ведь не купчишка какой-нибудь. (Шепчет в сторону.) Душка, милашка! Аграфена Кондратьевна . Да, хорош душка! Скажите, пожалуйста! Жалко, что не отдали тебя за шута за горохового. Ведь ишь ты, блажь-то какая в тебе; ведь это ты назло матери под нос-то шепчешь. Липочка . Видимый резон, что не хотите моего счастья. Вам с тятенькой только кляузы строить да тиранничать. Аграфена Кондратьевна . Ну, как ты хочешь, там думай. Господь тебе судья! А никто так не заботится о своем детище, как материнская утроба! Ты вот тут хохришься да разные глупости выколупываешь, а мы с отцом-то дённо и нощно заботимся, как бы тебе хорошего человека найти да пристроить тебя поскорее. Липочка . Да, легко вам разговаривать, а позвольте спросить, каково мне-то? Аграфена Кондратьевна . Разве мне тебя не жаль, ты думаешь? Да что делать-то! Потерпи малость, уж коли много лет ждала. Ведь нельзя же тебе вдруг жениха найти: скоро-то только кошки мышей ловят. Липочка . Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Страм встречаться с знакомыми, в целой Москве не могли выбрать жениха — всё другим да другим. Кого не заденет за живое: все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!.. Вперед вам говорю, беспременно сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя, с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку. Аграфена Кондратьевна . Что, что, беспутная! Кто вбил в тебя такие скверности! Владыко милосердый, не могу с духом собраться... Ах ты, собачий огрызок! Ну, нечего делать! Видно, придется отца позвать. Липочка . Только и ладите, что отца да отца; бойки вы при нем разговаривать-то, а попробуйте-ка сами! Аграфена Кондратьевна . Так что же, я дура, по-твоему, что ли? Какие у тебя там гусары, бесстыжий твой нос? Тьфу ты, дьявольское навождение! Али ты думаешь, что я не властна над тобой приказывать? Говори, бесстыжие твои глаза, с чего у тебя взгляд-то такой завистливый? Что ты прытче матери хочешь быть! У меня ведь недолго, я и на кухню горшки парить пошлю. Ишь ты! Ишь ты! А!.. Ах, матушки вы мои! Посконный сарафан сошью да вот на голову тебе и надену! С поросятами тебя, вместо родителей-то, посажу! Липочка . Как же! Позволю я над собой командовать! Вот еще новости! Аграфена Кондратьевна . Молчи, молчи, таранта Егоровна! Уступи верх матери! Эко семя противное! Словечко пикнешь, так язык ниже пяток пришью. Вот послал господь утешение! Девчонка хабальная! Мальчишка ты, шельмец, и на уме-то у тебя все неженское! Готова, чай, вот на лошадь по-солдатски вскочить! Липочка . Вы, я воображаю, приплетете скоро всех буточников. Уж молчали бы лучше, коли не так воспитаны. Все я скверна, а сами-то вы каковы после этого! Что, вам угодно спровадить меня на тот свет прежде времени, извести своими капризами? (Плачет.) Что ж, пожалуй, я уж и так, как муха какая, кашляю. (Плачет.) Аграфена Кондратьевна (стоит и смотрит на нее) . Ну, полно, полно!

Липочка плачет громче и потом рыдает.

Ну, полно ты, полно! Говорят тебе, перестань! Ну, я виновата, перестань только, я виновата.

Липочка плачет.

Липочка! Липа! Ну, будет! Ну, перестань! (Сквозь слезы.) Ну, не сердись ты на меня (плачет) ... бабу глупую... неученую... (Плачут обе вместе.) Ну, прости ты меня... сережки куплю.

Липочка (плача) . На что мне сережки ваши, у меня и так полон туалет. А вы купите браслеты с изумрудами. Аграфена Кондратьевна . Куплю, куплю, только ты плакать-то перестань! Липочка (сквозь слезы) . Тогда и перестану, как замуж выду. (Плачет.) Аграфена Кондратьевна . Выдешь, выдешь, голубчик ты мой! Ну, поцелуй меня! (Целуются.) Ну, Христос с тобой! Ну, дай я тебе слезки оботру. (Обтирает.) Вот нынче хотела Устинья Наумовна притти, мы и потолкуем. Липочка (голосом, еще неуспокоившимся) . Ах! кабы она поскорей пришла!

Явление третье

Те же и Фоминишна .

Фоминишна . Угадайте-ка, матушка Аграфена Кондратьевна, кто к нам изволит жаловать? Аграфена Кондратьевна . Не умею сказать. Да что я тебе, бабка-угадка, что ли, Фоминишна? Липочка . Отчего ж ты у меня не спросишь, что я, глупее, что ли, вас с маменькой? Фоминишна . Уж и не знаю, как сказать; на словах-то ты у нас больно прытка, а на деле-то вот и нет тебя. Просила, просила, не токма чтобы что такое, подари хоть платок, валяются у тебя вороха два без призрения, так все нет, все чужим да чужим. Аграфена Кондратьевна . Вот уж этого, Фоминишна, я до скончания не разберу. Липочка . Ишь она! Знать, пивца хлебнула после завтрака, налепила тут чудеса в решете. Фоминишна . Вестимо так; что смеяться-то? Каково скончание, Аграфена Кондратьевна, бывает и начало хуже конца. Аграфена Кондратьевна . С тобой не разъедешься! Ты коли уж начнешь толковать, так только ушами хлопай. Кто ж такой там пришел-то? Липочка . Мужчина али женщина? Фоминишна . У тебя все мужчины в глазах-то прыгают. Да где ж это-таки видано, что мужчина ходит в чепчике? Вдовье дело — как следует назвать? Липочка . Натурально, незамужняя, вдова. Фоминишна . Стало быть, моя правда? И выходит, что женщина! Липочка . Эка бестолковая! Да кто женщина-то? Фоминишна . То-то вот, умна, да не догадлива: некому другому и быть, как не Устинье Наумовне. Липочка . Ах, маменька, как это кстати! Аграфена Кондратьевна . Где ж она до сих пор? Веди ее скорей, Фоминишна. Фоминишна . Сама в секунту явится: остановилась на дворе, с дворником бранится: не скоро калитку отпер.

Явление четвертое

Те же и Устинья Наумовна .

Устинья Наумовна (входя) . Уф, фа, фа! Что это у вас, серебряные, лестница-то какая крутая: лезешь, лезешь, насилу вползешь. Липочка . Ах, да вот и она! Здравствуй, Устинья Наумовна! Устинья Наумовна . Не больно спеши! Есть и постарше тебя. Вот с маменькой-то покалякаем прежде. (Целуясь.) Здравствуй, Аграфена Кондратьевна, как встала, ночевала, все ли жива, бралиянтовая? Аграфена Кондратьевна . Слава создателю! Живу — хлеб жую; целое утро вот с дочкой балясничала. Устинья Наумовна . Чай, об нарядах все. (Целуясь с Липочкой.) Вот и до тебя очередь дошла. Что это ты словно потолстела, изумрудная?.. Пошли, творец! Чего ж лучше, как не красотой цвести! Фоминишна . Тьфу ты, греховодница! Еще сглазишь, пожалуй. Липочка . Ах, какой вздор! Это тебе так показалось, Устинья Наумовна. Я все хирею: то колики, то сердце бьется, как маятник; все как словно тебя подманивает али плывешь по морю, так вот и рябит меланхолия в глазах. Устинья Наумовна (Фоминишне) . Ну, и с тобой, божья старушка, поцелуемся уж кстати. Правда, на дворе ведь здоровались, серебряная, стало быть и губы трепать нечего. Фоминишна . Как знаешь. Известно, мы не хозяева, лыком шитая мелкота; а и в нас тоже душа, а не пар! Аграфена Кондратьевна (садясь). Садись, садись, Устинья Наумовна, что как пушка на колесах стоишь! Поди-ка вели нам, Фоминишна, самоварчик согреть. Устинья Наумовна . Пила, пила, жемчужная; провалиться на месте — пила и забежала-то так, на минуточку. Аграфена Кондратьевна . Что ж ты, Фоминишна, проклажаешься? Беги, мать моя, проворнее. Липочка . Позвольте, маменька, я поскорей сбегаю; видите, какая она неповоротливая. Фоминишна . Уж не финти, где не спрашивают! А я, матушка Аграфена Кондратьевна, вот что думаю: не пригожее ли будет подать бальсанцу с селедочкой. Аграфена Кондратьевна . Ну, бальсан бальсаном, а самовар самоваром. Аль тебе жалко чужого добра? Да как поспеет, вели сюда принести. Фоминишна . Как же уж! Слушаю! (Уходит.)

Явление пятое

Те же без Фоминишны.

Аграфена Кондратьевна . Ну что, новенького нет ли чего, Устинья Наумовна? Ишь, у меня девка-то стосковалась совсем. Липочка . И в самом деле, Устинья Наумовна, ты ходишь, ходишь, а толку нет никакого. Устинья Наумовна . Да ишь ты, с вами не скоро сообразишь, бралиянтовые. Тятенька-то твой ладит за богатого: мне, говорит, хотя Федот от проходных ворот, лишь бы денежки водились, да приданого поменьше ломил. Маменька-то вот, Аграфена Кондратьевна, тоже норовит в свое удовольствие: подавай ты ей беспременно купца, да чтобы был жалованный, да лошадей бы хороших держал, да и лоб-то крестил бы по-старинному. У тебя тоже свое на уме. Как на вас угодишь?

Явление шестое

Те же и Фоминишна , входит, ставит на стол водку с закуской.

Липочка . Не пойду я за купца, ни за что не пойду. За тем разве я так воспитана: училась и по-французски, и на фортепьянах, и танцовать! Нет, нет! Где хочешь возьми, а достань благородного. Аграфена Кондратьевна . Вот ты и толкуй с ней. Фоминишна . Да что тебе дались эти благородные? Что в них за особенный скус? Голый на голом, да и христианства-то никакого нет: ни в баню не ходит, ни пирогов по праздникам не печет, а ведь хошь и замужем будешь, а надоест тебе соус-то с подливкой. Липочка . Ты, Фоминишна, родилась между мужиков и ноги протянешь мужичкой. Что мне в твоем купце! Какой он может иметь вес? Где у него амбиция? Мочалка-то его, что ли, мне нужна? Фоминишна . Не мочалка, а божий волос, сударыня, так-то-сь! Аграфена Кондратьевна . Ведь и тятенька твой не оболваненный какой, и борода-то тоже не обшарканная, да целуешь же ты его как-нибудь. Липочка . Одно дело тятенька, а другое дело — муж. Да что вы пристали, маменька? Уж сказала, что не пойду за купца, так и не пойду! Лучше умру сейчас, до конца всю жизнь выплачу: слез недостанет, перцу наемся. Фоминишна . Никак ты плакать сбираешься? И думать не моги! И тебе как в охоту дразнить, Аграфена Кондратьевна! Аграфена Кондратьевна . А кто ее дразнит? Сама привередничает. Устинья Наумовна . Пожалуй, уж коли тебе такой апекит, найдем тебе и благородного. Какого тебе: посолидней али поподжаристей? Липочка . Ничего и потолще, был бы собою не мал. Конечно, лучше уж рослого, чем какого-нибудь мухортика. И пуще всего, Устинья Наумовна, чтобы не курносого, беспременно чтобы был бы брюнет; ну, понятное дело, чтоб и одет был по-журнальному. (Смотрит в зеркало.) Ах, господи! А сама-то я нынче вся, как веник, растрепана. Устинья Наумовна . А есть у меня теперь жених, вот точно такой, как ты, бралиянтовая, расписываешь: и благородный, и рослый, и брюле. Липочка . Ах, Устинья Наумовна! Совсем не брюле, а брюнет. Устинья Наумовна . Да, очень мне нужно на старости лет язык-то ломать по-твоему: как сказалось, так и живет. И крестьяне есть, и орген на шее; ты вот поди оденься, а мы с маменькой-то потолкуем об этом деле. Липочка . Ах, голубушка, Устинья Наумовна, зайди ужо ко мне в комнату: мне нужно поговорить с тобой. Пойдем, Фоминишна. Фоминишна . Ох, уж ты мне, егоза!

Уходят.

Явление седьмое

Аграфена Кондратьевна и Устинья Наумовна .

Аграфена Кондратьевна . Не выпить ли нам перед чаем-то бальсанцу, Устинья Наумовна? Устинья Наумовна . Можно, бралиянтовая, можно. Аграфена Кондратьевна (наливает) . Кушай-ка на здоровье! Устинья Наумовна . Да ты бы сама-то прежде, яхонтовая. (Пьет.) Аграфена Кондратьевна . Еще поспею! Устинья Наумовна . Уах! фу! Где это вы берете зелье этакое? Аграфена Кондратьевна . Из винной конторы. (Пьет.) Устинья Наумовна . Ведрами, чай? Аграфена Кондратьевна . Ведрами. Что уж по малости-то, напасешься ль? У нас ведь расход большой. Устинья Наумовна . Что говорить, матушка, что говорить! Ну, уж хлопотала, хлопотала я для тебя, Аграфена Кондратьевна, гранила, гранила мостовую-то, да уж и выкопала жениха: ахнете, бралиянтовые, да и только. Аграфена Кондратьевна . Насилу-то умное словцо вымолвила. Устинья Наумовна . Благородного происхождения и значительный человек, такой вельможа, что вы и во сне не видывали. Аграфена Кондратьевна . Видно, уж попросить у Самсона Силыча тебе парочку арабчиков. Устинья Наумовна . Ничего, жемчужная, возьму. И крестьяне есть, и орген на шее, а умен как, просто тебе истукан золотой. Аграфена Кондратьевна . Ты бы, Устинья Наумовна, вперед доложила, что за дочерью-то у нас не горы, мол, золотые. Устинья Наумовна . Да у него своих девать некуды. Аграфена Кондратьевна . Хорошо бы это, уж и больно хорошо; только вот что, Устинья Наумовна, сама ты, мать, посуди, что я буду с благородным-то зятем делать? Я и слова-то сказать с ним не умею, словно в лесу. Устинья Наумовна . Оно точно, жемчужная, дико сначала-то, ну, а потом привыкнешь, обойдетесь как-нибудь. Да вот с Самсон Силычем надо потолковать, может он его и знает, этого человека-то.

Явление восьмое

Те же и Рисположенский .

Рисположенский (входя) . А я к вам, матушка Аграфена Кондратьевна. Толконулся было к Самсону Силычу, да занят, вижу; так я думаю: зайду, мол, я к Агра-фене Кондратьевне. Что это, водочка у вас? Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.) Аграфена Кондратьевна . Кушай, батюшка, на здоровье! Садиться милости просим; как живете-можете? Рисположенский . Какое уж наше житье! Так, небо коптим, Аграфена Кондратьевна! Сами знаете: семейство большое, делишки маленькие. А не ропщу, роптать грех, Аграфена Кондратьевна. Аграфена Кондратьевна . Уж это, батюшка, последнее дело. Рисположенский . Кто ропщет, значит, тот богу противится, Аграфена Кондратьевна. Вот какая была история... Аграфена Кондратьевна . Как тебя звать-то, батюшка? Я все позабываю. Рисположенский . Сысой Псоич, матушка Аграфена Кондратьевна. Устинья Наумовна . Как же это так: Псович, серебряный? По-каковски же это? Рисположенский . Не умею вам сказать доподлинно; отца звали Псой — ну, стало быть, я Псоич и выхожу. Устинья Наумовна . А Псович, так Псович; что ж, это ничего, и хуже бывает, бралиянтовый. Аграфена Кондратьевна . Так какую же ты, Сысой Псович, историю-то хотел рассказать? Рисположенский . Так вот, матушка Аграфена Кондратьевна, была история: не то чтобы притча али сказка какая, а истинное происшествие. Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.) Аграфена Кондратьевна . Кушай, батюшка, кушай. Рисположенский (садится) . Жил старец, маститый старец... Вот уж я, матушка, забыл где, а только в стороне такой... необитаемой. Было у него, сударыня ты моя, двенадцать дочерей — мал мала меньше. Сам работать не в силах, жена тоже старуха старая, дети еще малые, а пить-есть надобно. Что было добра, под старость все прожили, поить, кормить некому! Куда деться с малыми ребятами? Вот он так думать, эдак думать — нет, сударыня ты моя, ничего уж тут не придумаешь. «Пойду, говорит, я на распутие: не будет ли чего от доброхотных дателей». День сидит — бог подаст, другой сидит — бог подаст, вот он, матушка, и возроптал. Аграфена Кондратьевна . А, батюшки! Рисположенский . Господи, говорит, не мздоимец я, не лихоимец я... лучше, говорит, на себя руки наложить. Аграфена Кондратьевна . Ах, батюшка мой! Рисположенский . И бысть ему, сударыня ты моя, сон в нощи...

Входит Большов .

Явление девятое

Те же и Большов .

Большов . А! и ты, барин, здесь! Что это ты тут проповедуешь? Рисположенский (кланяется) . Всё ли здоровы, Самсон Силыч? Устинья Наумовна . Что это ты, яхонтовый, похудел словно? Аль увечье какое напало? Большов (садясь) . Простудился, должно быть, либо геморой, что ли, расходился... Аграфена Кондратьевна . Ну, так, Сысой Псович, что ж ему дальше-то было? Рисположенский . После, Аграфена Кондратьевна, после доскажу, на свободе как-нибудь забегу в сумеречки и расскажу. Большов . Что это ты, али за святость взялся! Ха, ха, ха! Пора очувствоваться. Аграфена Кондратьевна . Ну, уж ты начнешь! Не дашь по душе потолковать. Большов . По душе!.. Ха, ха, ха... А ты спроси-ка, как у него из суда дело пропало; вот эту историю-то он тебе лучше расскажет. Рисположенский . Ан нет же, и не пропало! Вот и неправда, Самсон Силыч! Большов . А за что ж тебя оттудова выгнали? Рисположенский . А вот за что, матушка Аграфена Кондратьевна. Взял я одно дело из суда домой, да дорогой-то с товарищем и завернули, человек слаб, ну, понимаете... с позволенья сказать, хошь бы в погребок... там я его оставил, да хмельной-то, должно быть, и забыл. Что ж, со всяким может случиться. Потом, сударыня моя, в суде и хватились этого дела-то: искали, искали, я и на дом-то ездил два раза с экзекутором — нет как нет! Хотели меня суду предать, а тут я и вспомнил, что, должно быть, мол, я его в погребке забыл. Поехали с экзекутором — оно там и есть. Аграфена Кондратьевна . Что ж! Не токма что с пьющим, и с непьющим бывает. Что ж за беда такая! Большов . Как же тебя в Камчатку не сослали? Рисположенский . Уж и в Камчатку! А за что, позвольте вас спросить, за что в Камчатку-то сослать? Большов . За что! За безобразие! Так неужели ж вам потакать? Этак вы с кругу сопьетесь. Рисположенский . Ан вот простили. Вот, матушка Аграфена Кондратьевна, хотели меня суду предать за это за самое. Я сейчас к генералу к нашему, бух ему в ноги. Ваше, говорю, превосходительство! Не погубите! Жена, говорю, дети маленькие! Ну, говорит, бог с тобой, лежачего не бьют, подавай, говорит, в отставку, чтоб я и не видал тебя здесь. Так и простил. Что ж! Дай бог ему здоровья! Он меня и теперь не забывает; иногда забежишь к нему на празднике: что, говорит, ты, Сысой Псоич? С праздником, мол, ваше превосходительство, поздравить пришел. Вот к Троице ходил недавно, просвирку ему принес. Я, Аграфена Кондратьевна, рюмочку выпью. (Пьет.) Аграфена Кондратьевна . Кушай, батюшка, на здоровье! А мы с тобой, Устинья Наумовна, пойдем-ка, чай, уж самовар готов; да покажу я тебе, есть у нас кой-что из приданого новенького. Устинья Наумовна . У вас, чай, и так вороха наготовлены, бралиянтовая. Аграфена Кондратьевна . Что делать-то! Материи новые вышли, а нам будто не стать за них деньги платить. Устинья Наумовна . Что говорить, жемчужная! Свой магазин, все равно что в саду растет.

Уходят.

Явление десятое

Большов и Рисположенский .

Большов . А что, Сысой Псоич, чай, ты с этим крючкотворством на своем веку много чернил извел? Рисположенский . Хе, хе... Самсон Силыч, материал не дорогой. А я вот забежал понаведаться, как ваши делишки. Большов . Забежал ты! А тебе больно знать нужно! То-то вот вы подлый народ такой, кровопийцы какие-то: только б вам пронюхать что-нибудь эдакое, так уж вы и вьетесь тут с вашим дьявольским наущением. Рисположенский . Какое же может произойти, Самсон Силыч, от меня наущение? Да и что я за учитель такой, когда вы сами, может быть, в десять раз меня умнее? Меня что попросят, я сделаю. Что ж не сделать! Я бы свинья был, когда б не сделал, потому что я, можно сказать, облагодетельствован вами и с ребятишками. А я еще довольно глуп, чтобы вам советовать: вы свое дело сами лучше всякого знаете. Большов . Сами знаете! То-то вот и беда, что наш брат, купец, дурак, ничего он не понимает, а таким пиявкам, как ты, это и наруку. Ведь вот ты теперь все пороги у меня обобьешь таскамшись-то. Рисположенский . Как же мне не таскаться-то! Кабы я вас не любил, я бы к вам и не таскался. Разве я не чувствую? Что ж я, в самом деле, скот, что ли, какой бессловесный? Большов . Знаю я, что ты любишь, все вы нас любите; только путного от вас ничего не добьешься. Вот я теперь маюсь, маюсь с делом, так измучился, поверишь ли ты, мнением только этим одним. Уж хоть бы поскорей, что ли, да из головы вон. Рисположенский . Что же, Самсон Силыч, не вы первый, не вы последний; нешто другие-то не делают? Большов . Как не делать, брат, и другие делают. Да еще как делают-то: без стыда, без совести! На лежачих лесорах ездят, в трехэтажных домах живут; другой такой бельведер с колоннами выведет, что ему с своей образиной и войти-то туда совестно; а там и капут, и взять с него нечего. Коляски эти разъедутся неизвестно куда, дома все заложены, останется ль, нет ли кредиторам-то старых сапогов пары три. Вот тебе вся недолга. Да еще и обманет-то кого: так, бедняков каких-нибудь пустит в одной рубашке по миру. А у меня кредиторы все люди богатые, что им сделается! Рисположенский . Известное дело. Что ж, Самсон Силыч, все это в наших руках. Большов . Знаю, что в наших руках, да сумеешь ли ты это дело сделать-то? Ведь вы народец тоже! Я уж вас знаю! На словах-то вы прытки, а там и пошел блудить. Рисположенский . Да что вы, Самсон Силыч, помилуйте, нешто мне в первый раз! Уж еще этого-то не знать! Хе, хе, хе... Да такие ли я дела делал, да с рук сходило. Другого-то за такие штуки уж заслали бы давно, куда Макар телят не гонял. Большов . Ой ли? Так какую ж ты механику подсмолишь? Рисположенский . А там, глядя по обстоятельствам. Я, Самсон Силыч, рюмочку выпью. (Пьет.) Вот, первое дело, Самсон Силыч, надобно дом да лавки заложить либо продать. Это уж первое дело. Большов . Да, это точно надобно сделать заблаговременно. На кого бы только эту обузу свалить? Да вот разве на жену? Рисположенский . Незаконно, Самсон Силыч! Это незаконно! В законах изображено, что таковые продажи недействительны. Оно ведь сделать-то недолго, да чтоб крючков после не вышло. Уж делать, так надо, Самсон Силыч, прочней. Большов . И то дело, чтоб оглядок не было. Рисположенский . Как на чужого-то закрепишь, так уж и придраться-то не к чему. Спорь после, поди, против подлинных-то бумаг. Большов . Только вот что беда-то: как закрепишь на чужого дом-то, а он, пожалуй, там и застрянет, как блоха на войне. Рисположенский . Уж вы ищите, Самсон Силыч, такого человека, чтобы он совесть знал. Большов . А где ты его найдешь нынче? Нынче всякий норовит, как тебя за ворот ухватить, а ты совести захотел. Рисположенский . А я вот как мекаю, Самсон Силыч, хотите вы меня слушайте, хотите вы — нет: каков человек у вас приказчик? Большов . Который? Лазарь, что ли? Рисположенский . Да, Лазарь Елизарыч. Большов . Ну, а на Лазаря, так и пускай на него; он малый с понятием, да и капиталец есть. Рисположенский . Что же прикажете, Самсон Силыч, закладную или купчую? Большов . А с чего процентов меньше, то и варгань. Как сделаешь все в акурате, такой тебе, Сысой Псоич, могарыч поставлю, просто сказать, угоришь. Рисположенский . Уж будьте покойны, Самсон Силыч, мы свое дело знаем. А вы Лазарю-то Елизарычу говорили об этом деле или нет? Я, Самсон Силыч, рюмочку выпью. (Пьет.) Большов . Нет еще. Вот нынче потолкуем. Он у меня парень-то дельный, ему только мигни, он и понимает. А уж сделает-то что, так пальца не подсунешь. Ну, заложим мы дом, а потом что? Рисположенский . А потом напишем реестрик, что вот, мол, так и так, по двадцати пяти копеек за рубль: ну, и ступайте по кредиторам. Коли кто больно заартачится, так можно и прибавить, а другому сердитому и всё заплатить... Вы ему заплатите, а он чтобы писал, что по сделке получил по двадцати пяти копеек, так, для видимости, чтобы другим показать. Вот, мол, так и так, ну, и другие, глядя на них, согласятся. Большов . Это точно, поторговаться не мешает: не возьмут по двадцати пяти, так полтину возьмут; а если полтины не возьмут, так за семь гривен обеими руками ухватятся. Все-таки барыш. Там что хошь говори, а у меня дочь невеста, хоть сейчас из полы в полу да с двора долой. Да и самому-то, братец ты мой, отдохнуть пора; проклажались бы мы лежа на боку, и торговлю всю эту к чорту. Да вот и Лазарь идет.

Явление одиннадцатое

Те же и Подхалюзин (входит).

Большов . Что скажешь, Лазарь? Ты из городу, что ль? Как у вас там? Подхалюзин . Слава богу-с, идет помаленьку. Сысою Псоичу! (Кланяется.) Рисположенский . Здравствуйте, батюшка Лазарь Елизарыч! (Кланяется.) Большов . А идет, так и пусть идет. (Помолчав.) А вот ты бы, Лазарь, когда на досуге баланц для меня сделал, учел бы розничную по панской-то части, ну и остальное, что там еще. А то торгуем, торгуем, братец, а пользы ни на грош. Али сидельцы, что ли, грешат, таскают родным да любовницам; их бы маленичко усовещевал. Что так, без барыша-то, небо коптить? Аль сноровки не знают? Пора бы, кажется. Подхалюзин . Как же это можно, Самсон Силыч, чтобы сноровки не знать? Кажется, сам завсегда в городе бываю-с, и завсегда толкуешь им-с. Большов . Да что же ты толкуешь-то? Подхалюзин . Известное дело-с, стараюсь, чтобы все было в порядке и как следует-с. Вы, говорю, ребята, не зевайте: видишь чуть дело подходящее, покупатель, что ли, тумак какой подвернулся, али цвет с узором какой барышне понравился, взял, говорю, да и накинул рубль али два на аршин. Большов . Чай, брат, знаешь, как немцы в магазинах наших бар обирают. Положим, что мы не немцы, а христиане православные, да тоже пироги-то с начинкой едим. Так ли? А?

Рисположенский смеется.

Подхалюзин . Дело понятное-с. И мерять-то, говорю, надо тоже поестественнее: тяни да потягивай, только, только чтоб, боже сохрани, как не лопнуло, ведь не нам, говорю, после носить. Ну, а зазеваются, так никто виноват, можно, говорю, и просто через руку лишний аршин раз шмыгнуть. Большов . Все единственно: ведь портной украдет же. А? Украдет ведь? Рисположенский . Украдет, Самсон Силыч, беспременно, мошенник, украдет; уж я этих портных знаю. Большов . То-то вот; все они кругом мошенники, а на нас слава. Рисположенский . Это точно, Самсон Силыч, это вы правду говорить изволите. Большов . Эх, Лазарь, плохи нынче барыши: не прежние времена. (Помолчав.) Что, ведомости принес? Подхалюзин (вынимая из кармана и подавая) . Извольте получить-с. Большов . Дава-ко-сь, посмотрим. (Надевает очки и просматривает.) Рисположенский . Я, Самсон Силыч, рюмочку выпью. (Пьет, потом надевает очки, садится подле Большов а и смотрит в газеты.) Большов (читает вслух) . «Объявления казенные и разных обществ: 1, 2, 3, 4, 5 и 6, от Воспитательного дома». Это не по нашей части, нам крестьян не покупать. «7 и 8 от Московского новерситета, от Губернских правлений, от Приказов общественного призрения». Ну, и это мимо. «От Городской шестигласной думы». А ну-тко-сь, нет ли чего! (Читает.) «От Московской городской шестигласной думы сим объявляется: не пожелают ли кто взять в содержание нижеозначенные оброчные статьи». Не наше дело: залоги надоть представлять. «Контора Вдовьего дома сим приглашает...» Пускай приглашает, а мы не пойдем. «От Сиротского суда». У самих ни отца, ни матери. (Просматривает дальше.) Эге! Вон оно куды пошло! Слушай-ка, Лазарь! «Такого-то года, сентября такого-то дня, по определению Коммерческого суда, первой гильдии купец Федот Селиверстов Плешков объявлен несостоятельным должником; вследствие чего...» Что тут толковать! Известно, что вследствие бывает. Вот-те и Федот Селиверстыч! Каков был туз, а в трубу вылетел. А что, Лазарь, не должен ли он нам? Подхалюзин . Малость должен-с. Сахару для дому брали пудов никак тридцать, не то сорок. Большов . Плохо дело, Лазарь. Ну, да мне-то он сполна отдаст по-приятельски. Подхалюзин . Сумнительно-с. Большов . Сочтемся как-нибудь. (Читает.) «Московский первой гильдии купец Антип Сысоев Енотов объявлен несостоятельным должником». За этим ничего нет? Подхалюзин . За масло постное-с, об великом посту брали бочонка с три-с. Большов . Вот сухоядцы-то, постники! И богу-то угодить на чужой счет норовят. Ты, брат, степенству-то этому не верь! Этот народ одной рукой крестится, а другой в чужую пазуху лезет! Вот и третий: «Московский второй гильдии купец Ефрем Лукин Полуаршинников объявлен несостоятельным должником». Ну, а этот как? Подхалюзин . Вексель есть-с! Большов . Протестован? Подхалюзин . Протестован-с. Сам-то скрывается-с. Большов . Ну! и четвертый тут, Самопалов. Да что они, сговорились, что ли? Подхалюзин . Уж такой расподлеющий народ-с. Большов (ворочая листы) . Да тут их не перечитаешь до завтрашнего числа. Возьми прочь! Подхалюзин (берет газету) . Газету-то только пакостят. На все купечество мораль эдакая.

Молчание.

Рисположенский . Прощайте, Самсон Силыч, я теперь домой побегу: делишки есть кой-какие. Большов . Да ты бы посидел немножко. Рисположенский . Нет, ей-богу, Самсон Силыч, не время. Я уж к вам завтра пораньше зайду. Большов . Ну, как знаешь! Рисположенский . Прощайте! Прощайте, Лазарь Елизарыч! (Уходит.)

Явление двенадцатое

Большов и Подхалюзин .

Большов . Вот ты и знай, Лазарь, какова торговля-то! Ты думаешь, что! Так вот даром и бери деньги. Как не деньги, скажет, видал, как лягушки прыгают. На-ка, говорит, вексель. А по векселю-то с иных что возьмешь! Вот у меня есть завалящих тысяч на сто, и с протестами; только и дела, что каждый год подкладывай. Хошь за полтину серебра все отдам! Должников-то по ним, чай, и с собаками не сыщешь: которые повымерли, а которые поразбежались, некого и в яму посадить. А и посадишь-то, Лазарь, так сам не рад: другой так обдержится, что его оттедова куревом не выкуришь. Мне, говорит, и здесь хорошо, а ты проваливай. Так ли, Лазарь? Подхалюзин . Уж это как и водится. Большов . Все вексель да вексель! А что такое это вексель? Так, с позволения сказать, бумага, да и все тут. И на дисконту отдашь, так проценты слупят, что в животе забурчит, да еще после своим добром отвечай. (Помолчав.) С городовыми лучше не связывайся: всё в долг да в долг; а привезет ли, нет ли, так слепой мелочью да арабчиками, поглядишь — ни ног, ни головы, а на мелочи никакого звания давно уж нет. А вот ты тут, как хошь! Здешним торговцам лучше не показывай: в любой анбар взойдет, только и дела, что нюхает, нюхает, поковыряет, поковыряет, да и прочь пойдет. Уж диви бы товару не было, — каким еще рожном торговать. Одна лавка москательная, другая красная, третья с бакалеей; так нет, ничто не везет. На торги хошь не являйся: сбивают цены пуще чорт знает чего; а наденешь хомут, да еще и вязку подай, да могарычи, да угощения, да разные там недочеты с провесами. Вон оно что! Чувствуешь ли ты это? Подхалюзин . Кажется, должен чувствовать-с. Большов . Вот какова торговля-то, вот тут и торгуй! (Помолчав.) Что, Лазарь, как ты думаешь? Подхалюзин . Да как думать-с! Уж это как вам угодно. Наше дело подначальное. Большов . Что тут подначальное: ты говори по душе. Я у тебя про дело спрашиваю. Подхалюзин . Это опять-таки, Самсон Силыч, как вам угодно-с. Большов . Наладил одно: как вам угодно. Да ты-то как? Подхалюзин . Это я не могу знать-с. Большов (помолчав) . Скажи, Лазарь, по совести, любишь ты меня? (Молчание.) Любишь, что ли? Что ж ты молчишь? (Молчание.) Поил, кормил, в люди вывел, кажется. Подхалюзин . Эх, Самсон Силыч! Да что тут разговаривать-то-с. Уж вы во мне-то не сумневайтесь! Уж одно слово: вот как есть, весь тут. Большов . Да что ж, что ты весь-то? Подхалюзин . Уж коли того, а либо что, так останетесь довольны: себя не пожалею. Большов . Ну, так и разговаривать нечего. По мне, Лазарь, теперь самое настоящее время: денег наличных у нас довольно, векселям всем сроки подошли. Чего ж ждать-то? Дождешься, пожалуй, что какой-нибудь свой же брат, собачий сын, оберет тебя дочиста, а там, глядишь, сделает сделку по гривне за рубль, да и сидит в миллионе, и плевать на тебя не хочет. А ты, честный-то торговец, и смотри да казнись, хлопай глазами-то. Вот я и думаю, Лазарь, предложить кредиторам-то такую статью: не возьмут ли они у меня копеек по двадцати пяти за рубль. Как ты думаешь? Подхалюзин . А уж по мне, Самсон Силыч, коли платить по двадцати пяти, так пристойнее совсем не платить. Большов . А что? Ведь и правда. Храбростью-то никого не удивишь, а лучше тихим-то манером дельцо обделать. Там после суди владыка на втором пришествии. Хлопот-то только куча. Дом-то и лавки я на тебя заложу. Подхалюзин . Нельзя ж без хлопот-с. Вот векселя надо за что-нибудь сбыть-с, товар перевести куда подальше. Станем хлопотать-с! Большов . Оно так. Да старенек уж я становлюсь хлопотать-то. А ты помогать станешь? Подхалюзин . Помилуйте, Самсон Силыч, в огонь и в воду полезу-с. Большов . Эдак-то лучше! Чорта ли там по грошам-то наживать! Махнул сразу, да и шабаш. Только напусти бог смелости. Спасибо тебе, Лазарь. Удружил! (Встает.) Ну, хлопочи! (Подходит к нему и треплет по плечу.) Сделаешь дело аккуратно, так мы с тобой барышами-то поделимся. Награжу на всю жизнь.

Если читать произведения писателей вдумчиво, разбирая их смысл, то мы увидим, что это не просто тексты, а поучительные работы. В них на примерах героев своих произведений писатели раскрывают проблемы и призывают нас подражать положительным героям, либо же наоборот делать выводы о том, как поступать не нужно. Таким примером является работа Островского Свои люди — сочтемся, которой для читательского дневника, мы предлагаем вашему вниманию. Она показывает к чему приводит эгоизм и жадность человеческая.

Свои люди - сочтемся кратко по действиям

Пьеса Островского перенесет читателя в столицу, где каждый сможет познакомиться с семейством Большовых. Это купеческая семья, где живут муж, жена и совершеннолетняя дочь. У купца имеется свое дело, что же еще нужно для счастья? Однако на пути к их счастью стоят жадность, скупость и вечное желание надуть. Это все приводит к непредвиденным последствиям. Но, обо все по порядку в нашем кратком содержании.

Действие 1

В первом действии мы знакомимся с дочкой Большова Олимпиадой. Дома все ее зовут Липочкой. Вот она у окна, полна воспоминаний о танцах, на которых она однажды была. Правда сейчас умение танцевать она растратила и вряд ли смогла бы хорошо станцевать. Липочка пытается вальсировать, но понимает, что получается дурно.

К дочке заходит мать. Зовут ее Аграфеной Кондратьевной. Мать высказывает дочери за то, что та вытанцовывает не успев поесть. Вот так, разговаривая с дочкой, между ними возникает спор, они ссорятся. Во время ссоры дочка укоряет мать за то, что она до сих пор в девках. Ей нужен избранник и она просит мать подыскать ей жениха. Липочке не хочется быть подобно сироте, в то время как ее подруги уже все при мужьях. Она начинает рыдать и говорить матери, что успокоится только тогда, когда будет приведен избранник.

Мать приводит сваху, только та не может подобрать жениха. Причина в том, что для девушки нужен парень подобно Купидону, мать хочет, чтобы тот был похож на ее мужа, а вот отец Олимпиады желает, чтобы был жених богатым, дабы с его деньгами можно было улучшить свое денежное состояние. К женщинам присоединяется стряпчий, что был выгнан из судейства из-за пьянства. Ситуацию замяли, но вот стряпчего отстранили. И тот просит налить и ему рюмку, а позже, когда приходит хозяин дома, ведет с ним разговор, помогая придумать аферу. Согласно плану, Большов должен объявить себя банкротом, тогда не придется платить кредиторам, но чтобы полиция не отобрала недвижимость, нужно ее кому-то продать. Решают все оформить на Подхалюзина, приказчика, что уже лет двадцать работает на Большова. Вошел Подхалюзин, который стал рассказывать о том, что обучает продавцов как можно естественней обманывать покупателей, а Большов в газете вычитывает новости о поголовном банкротстве купцов и сам решается на это. Вот только вопрос, надежного ли он подобрал человека, на которого будет переписывать свое имущество?

Действие 2

Во втором действии мы переносимся в контору, где находится Подхалюзин. Тот как раз мечтает о дочке Большова, ведь он влюблен в нее очень давно. Вот только девушка вряд ли обратит на него внимание, ведь та мечтает о благородном женихе, который был бы ей ровней. Несмотря ни на что, Подхалюзин решает явиться к Большову, чтобы говорить о его свадьбе с Липочкой.

Подхалюзин пребывает в хорошем расположении духа. К нему является Рисположенский и рассказывает о том, какую щедрую плату ему обещает за услуги Большов. Подобрав удобный случай, приказчик за помощь предлагает в два раз больше.

Тут заходит сваха Липочки с ключницей и рассуждает о том, как трудно подобрать жениха для Олимпиады. Однако ей удалось найти избранника, поэтому она и появляется так часто в доме Большовых. Приказчик, узнав о женихе Липы, просит сваху наврать ему о банкротстве Большова, дабы отвадить жениха. За ее услуги он готов заплатить две тысячи рублей да еще и шубу из соболя отдать. Большов идет домой, где начинается паника, ведь все подумали, что тот пришел во хмелю.

Действие 3

В доме Большова идет подготовка к сватанью. Сваха сообщает, что выбранный ею жених что-то медлит и отец Липы говорит, что сам найдет дочке жениха. Им станет тот, кто первый войдет в дверь. Как раз в это время входит Лазарь Подхалюзин, С ним Большов и объявляет свадьбу дочери.

Такое сообщение всех приводит в шок. Липа не видит рядом с собой такого жениха. Да и где такое видано, чтобы за своих же работников отдавали дочерей. Лазарь было уже разочаровался, но Большов настаивает на своем и приказывает паре сесть, да поговорить, пока он гостей приглашает за стол. На недовольство жены и Фоминишны, которые были против приказчика, глава семейства не обращает внимание, так как знает, что будет лучше для его дочки. Липа просит помочь свою мать, но в это время Подхалюзин начинает утверждать, что лучше его зятя не сыскать.

Лазарь с Липой наедине. Он хочет понять, почему девушка против. Та же его называет необразованным и что не о таком дурном женихе мечтала. Однако Лазарь приводит аргумент. Он говорит, что образованному хорошее приданное нужно, а ведь отец ее не может предоставить приданное, так как обанкротился. Девушка не верит, однако видит официальные бумаги, где все лавки и имущество переписано на Лазаря. Она не понимает, зачем ее отец так поступил, но Лазарь все-таки добился своего. Он пообещал сделать ее счастливой и убеждает девушку, которая не видит другого разумного решения и принимает руку Лазаря.

Свадьбу решают праздновать в срочном порядке, после чего молодые должны будут переехать в свой дом. Отец Липочки обещает в качестве приданного отдать все свое богатство, только чтобы они не забывали про родителей, а также чтобы Подхалюзин расплатился с кредиторами. Приказчик же говорит, что свои люди сочтутся.

Действие 4

В четвертом действии пьесы Свои люди — сочтемся зритель попадает в дом молодых Подхалюзиных, которые уже живут в своем доме. К Лазарю приходит сваха, которой тот обещал вознаграждения, но та получает не две тысячи с шубой, а сотню с подранным пальто. Дальше к Лазарю идет отец Липы. Оказывается, что афера не удалась, кредиторы требуют своих денег, вот только тому нечем платить. Он в долговой яме и может отправиться за долги в Сибирь.

Некогда уважаемый Большов превращается в посмешище. Он уже несколько раз пожалел о содеянном, но былого не вернешь. Приходится просить денег у дочки и зятя, однако те отказывают и не желают платить более десяти копеек. Ничто не может повлиять на решение Лазаря и Липы, у которых свои планы на деньги, ведь они хотят купить очередную тысячную коляску. Большов вспоминает, как Иуда продал Христа, но приказчик не умолим. Теща называет зятя варваром и уже готова проклинать дочь, но Большов уводит женщину. На прощание они желают молодым развлекаться дальше, и быть утешением для дьявола и хоть иногда вспоминать о них, когда те окажутся за решеткой.

Визит родителей жены приводит Лазаря в растерянность, он даже думает ехать к кредиторам, однако к нему является Рисположенский. Тот приехал за обещанным вознаграждением, но Подхалюзины не дают ни копейки. Тогда стряпчий пытается поведать о махинациях Лазаря, об обмане, о том, как тот поступил со своим тестем, обокрав его. Но Подхалюзин заверяет публику, что ничего подобного не делал, он честный гражданин, которому можно верить, а все выше сказанное приснилось тестю. Он заявляет, что откроет магазин, где никогда лишней копейки с покупателей брать не будут и малого ребенка в луковице не обочтут.

А какую оценку поставите вы?


Островский Александр Николаевич
Произведение “Свои люди – сочтемся”

Купеческая дочь на выданье, Олимпиада Самсоновна (Липочка) Большова, сидит одна у окна с книжкой и, рассуждая, “какое приятное занятие эти танцы”, начинает вальсировать: она уже полтора года не танцевала и боится, если что, “оконфузиться”.
Танцует плохо. Входит мать, Аграфена Кондратьевна: “Ни свет ни заря, не поемши хлеба Божьего, да и за пляску тотчас! Мать и дочь скандалят, видимо, привычно: “Все подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая!

Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите! Я уж и так, как муха какая, кашляю! (Плачет.)”
Приходит сваха Устинья Наумовна. Липочка хочет жениха “из благородных”, отец – богатого, мать – купца, “да чтоб лоб крестил по-старинному”, Приходит Сысой Псоич Рисположенский, стряпчий, выгнанный из суда за пьянство. Над ним трунят. Но пришедшему хозяину, Большову, стряпчий нужен всерьез: он подумывает, не объявиться ли несостоятельным должником (первое название комедии было “Банкрот”). Женщины уходят, и хозяин со стряпчим углубляются в эту тему. Стряпчий советует переписать все имущество на приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина. Входит и он, рассказывая, как учит продавцов в лавке надувать покупателей “поестественнее”.
Большов читает газету. В Москве – цепь банкротств, в основном, судя по всему – “злостных”, намеренных; и каждое, каждый отказ от уплаты долгов естественно влечет следующие. “Да что они, сговорились, что ли!. Тут их не пересчитаешь.” И купец решается. Главный вопрос: можно ли доверять тому, на кого перепишешь свое добро, чтоб укрыть от описи за долги?
Подхалюзин шлет мальчишку Тишку за рябиновкой для Рисположенского, к которому у него дело, и предается мыслям вслух. “Я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого, потому он сам против закона идет!” Лазарь влюблен в Липочку и строит уже новые планы, включающие женитьбу на ней: “Да от эдакого удовольствия с Ивана Великого спрыгнуть можно”.
И, угощая стряпчего, спрашивает, сколько ему обещал Большов за “всю эту механику”, и сам обещает не тысячу, а две.
Приходит сваха, он и ей обещает столько же да соболью шубу в придачу – “из живых сошьем”, – если она отвадит уже намеченного “благородного” жениха: пусть скажет ему, что Большов разорен. Приезжает домой сам Большов, в доме паника по ошибке: показалось, что он “хмельной”. Лазарь заводит с ним разговор о женитьбе – не прямо заводит, но, услыхав в третий раз о том, что Липочка “барышня, каких в свете нет”, Большов берет быка за рога. Лазарь скромничает: “Где же мне с суконным-то рылом-с? – Ничего не суконное. Рыло как рыло”. Конечно, перевести побольше добра не на приказчика, а на будущего зятя – в интересах Большова.
В доме готовятся к сватовству. По-своему торжественно настроен и Самсон Силыч, но появляется Устинья Наумовна с плохими вестями: якобы жених капризничает. “А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем? – Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. УЖ другого-то я вам сам найду”, – говорит сам Большов и знает, что говорит.
К компании присоединяются ключница Фоминишна, Рисположенский, Лазарь, и Большов торжественно объявляет Лазаря женихом. Переполох. Липочка просто скандалит. “Велю, так и за дворника выйдешь!” – цыкает на дочку Большов. “Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил – окромя меня не найтить-с. Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал”, – говорит Лазарь вслед хозяйке и, оставшись с глазу на глаз с разъяренной Липочкой, сообщает ей, что дом и лавки теперь – его, а “тятенька-то ваш: банкрут-с! Да что же это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились!” И Липочка, помолчав, соглашается, с условием: “Мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят”. Тут же зовут “их” и начинается семейное торжество. И Большов объявляет: “Тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем. Только нас со старухой корми, да кредиторам заплати копеек по десяти. – Стоит ли, тятенька, об этом говорить? Свои люди – сочтемся!” Торжество в разгаре. Сваха льет вино за шиворот стряпчему.
Начальные ремарки последнего действия: “В доме Подхалюзиных богато меблированная гостиная. Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении, на ней шелковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом”. Чета наслаждается счастьем. Липа просит купить тысячную коляску. Лазарь готов. Липа говорит французский комплимент. Лазарь в восторге. Приходит Устинья Наумовна за обещанным. “Мало ли, что я обещал!” – прямо говорит свахе Подхалюзин, и та уходит с сотенной бумажкой вместо обещанных тысяч и неважным платьицем от Липочки вместо собольего салопа. “Никак тятеньку из ямы выпустили”, – углядела в окно Липочка. “Ну нет-с, из ямы-то тятеньку не скоро выпустят; а надо полагать, так отпросился домой” – и Лазарь зовет тещу.
Большов и раньше жаловался на здоровье; “словно с того света выходец” – причитает жена. Он хочет отдать кредиторам по двадцать пять копеек за рубль долга, как сам и собирался вначале. Те согласны (в долговой тюрьме, “яме”, заключенных должников содержали за счет кредиторов). Но сидеть Большову, а решать Подхалюзину: теперь деньги – его. И он отказывается при полной Липочкиной поддержке. “-Я, тятенька, не могу-с! Видит Бог, не могу-с! – Выручайте, детушки, выручайте! Я у вас, тятенька, до двадцати лет жила – свет не видала. Что ж, мне прикажете отдать вам деньги да самой опять в ситцевых платьях ходить? – Что вы, что вы! Опомнитесь! Ведь я у вас не милостыню прошу, а свое же добро! – Мы, тятенька, сказали вам, что больше десяти копеек дать не можем – стало быть, и толковать об этом нечего”. Таково Липочкино последнее слово. “Ведь я злостный – умышленный. меня в Сибирь сошлют. Господи! Коли так не дадите денег, дайте Христа ради!” – уже плачет Большов. Аграфена Кондратьевна в голос проклинает и зятя и дочь. Весь результат: “Я, так и быть, еще пять копеечек прибавлю” – вздыхает Лазарь. Отчаявшийся Большов встает и уходит с Аграфеной Кондратьевной.
“Неловко-с! Тишка! Подай старый сюртук, которого хуже нет”. Подхалюзин решает сам поехать поторговаться с кредиторами. Является Рисположенский, как и сваха, за обещанными деньгами, и с ним обходятся так же, как со свахой, и еще хуже: “Должны! Тоже, должны! Словно у него документ! А за что – за мошенничество! – Нет, погоди! Ты от меня этим не отделаешься! – А что же ты со мной сделаешь? – Язык-то у меня некупленный. – Что ж ты, лизать, что ли, меня хочешь? – Нет, не лизать, а – Я. Я вот что сделаю: почтеннейшая публика! – Что ты, что ты, очнись! – Ишь ты, с пьяных глаз куда лезет!” Рисположенский лезет прямо в зрительный зал с криками: “Тестя обокрал! И меня грабит. Жена, четверо детей, сапоги худые!” Но последнее слово и тут – за Подхалюзиным: “Вы ему не верьте, это он, что говорил-с, – это все врет. Ничего этого и не было. Это ему, должно быть, во сне приснилось. А вот мы магазинчик открываем: милости просим! Малого робенка пришлете – в луковице не обочтем”.
© А. И. Журавлева

  1. Серафимович Александр Серафимович Произведение “Воробьиная ночь” На берегу, возле парома, стоял маленький дощатый домик. В комнате спали паромщик Кирилл и мальчик лет 10 Вася (подручный Кирилла). Еще ранней весной привела...
  2. Гранин Даниил Александрович Произведение “Иду на грозу” Спокойное течение рабочего утра в лаборатории № 2 нарушил внезапный приход шефа члена-корреспондента А. Н. Голицына. Он сделал разносы сотрудникам, а затем ворчливым...
  3. Витторио Альфьери Произведение “Мирра” Евриклея убеждена, что Мирра не любит Перея: если бы Мирре кто-то понравился, она бы заметила. Кроме того, не бывает любви без надежды, меж тем как скорбь...
  4. Альфред Виньи Произведение “Сен-Мар или Заговор во времена Людовика XIII” В основу сюжета романа положен рассказ о действительно имевшем место в 1642 г. заговоре любимца короля Людовика XIII, маркиза Сен-Мара...
  5. Вознесенский Андрей Андреевич Произведение “Авось” “Но здесь должен я Вашему Сиятельству зделать исповедь частных моих приключений. Прекрасная Консепсия умножала день ото дня ко мне вежливости. которые кончились тем, что она...
  6. Никколо Макиавелли Произведение “Государь” Трактат Государь – главный предмет рассуждения Макиавелли и центральный политический образ, созданный им в трактате. Предварительно рассмотрев, какие бывают типы государств (“республики либо управляемые единовластно”, гл....
  7. Джером Джером Клапка Произведение “Трое в лодке, не считая собаки” Трое друзей: Джордж, Гаррис и Джей (сокращенное от Джером) задумывают предпринять увеселительную лодочную прогулку вверх по Темзе. Они намереваются превосходно...
  8. Пушкин Александр Сергеевич Произведение “Скупой рыцарь” Сцены из ченстоновой трагикомедии: The Covetous Knight СЦЕНА ПЕРВАЯ В башне. Альбер и Иван Альбер во что бы то ни стало хочет попасть на...
  9. Луций Апулей Произведение “Метаморфозы, или Золотой осел” Авантюрно-аллегорический роман Герой романа Луций (случайно ли совпадение с именем автора?!) путешествует по Фессалии. В пути он слышит увлекательные и страшные истории о...
  10. Некрасов Николай Алексеевич Произведение “Саша” В семье степных помещиков растет, как полевой цветок, дочь Саша. Родители ее – славные старички, честные в своем радушии, “лесть им противна, а спесь неизвестна”....
  11. Моэм Уильям Сомерсет Произведение “Бремя страстей человеческих” Действие происходит в начале XX в. Девятилетний Филип Кэри остается сиротой, и его отправляют на воспитание к дяде-священнику в Блэкстебл. Священник не испытывает...
  12. Оскар Уайльд Произведение “Как важно быть серьезным” Действие комедии происходит в лондонской квартире молодого джентльмена Алджернона Монкрифа, выходца из аристократического семейства, и в поместье его закадычного друга Джека Уординга в...
  13. Маканин Владимир Семенович Произведение “Ключарев и Алимушкин” “Человек заметил вдруг, что чем более везет в жизни ему, тем менее везет некоему другому человеку, – заметил он это случайно и даже...
  14. Джек Лондон Произведение “Белый Клык” Отец Белого Клыка – волк, мать, Кичи, – наполовину волчица, наполовину собака. Пока еще у него нет имени. Он родился в Северной Глуши и выжил...
  15. Рыбаков Анатолий Наумович Произведение “Дети Арбата” Самый большой дом на Арбате – между Никольским и Денежным переулками. В нем живут четверо бывших одноклассников. Трое из них: Саша Панкратов, секретарь комсомольской...Приставкин Анатолий Игнатьевич Произведение “Ночевала тучка золотая” Из детдома намечалось отправить на Кавказ двоих ребят постарше, но те тут же растворились в пространстве. А двойнята Кузьмины, по-детдомовскому Кузьменыши, наоборот, сказали,...

СВОИ ЛЮДИ — СОЧТЕМСЯ

Девятнадцатилетняя купеческая дочь Липочка разговаривает наедине с собой о том, как ей нравится танцевать, но не со студентами: «То ли дело отличаться с военными! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками!»

В мечтах у нее — наряды, развлечения, блестящие кавалеры.

Липочка — девушка пустоголовая, да и вальсирует она дурно, хотя и взяла двадцать уроков у местного учителя танцев.

Маменька бранит Липочку за то, что она вертится-крутится, а Липочка отбивается: «Не очень-то вы, маменька, для меня значительны!»

Бранятся мать с дочерью. Липочка очень хочет выскочить замуж. Мать желает для нее жениха солидного, а дочери нужен «душка, милашка, капидон»!

«Капидон» —слово, производное от «Купидон», божок любви.

Речь Липочки, ее матери и отца безграмотна до комичности. Они постоянно оскорбляют друг друга. И если Аграфена Кондратьевна питает все-таки животное чувство материнской любви к своей дочери («Дайка я тебе лоб платочком оботру!»), то Липочка рвется прочь из дома — навстречу свободной жизни, где только наряды и развлечения.

За купца Липочка не хочет идти, только «за благородного». И чтоб непременно был брюнет!

Приходит сваха, выпивает рюмочку, обещает «бралиянтового» жениха.

А у Самсона Силыча свои проблемы и заботы. Обращается он к стряпчему (мастеру состряпать судебные делишки) Рисположенскому («говорящая» фамилия — от «напиться до положения риз»), горькому пьянице, чтобы тот помог ему не платить долги, объявить себя банкротом (несостоятельным должником). На самом деле деньги у Болыпова есть, вот только отдавать он их не хочет.

Рисположенский советует Болыпову продать или заложить все его лавки кому-нибудь, кто заслуживает доверия. И потом объявить, что он гол как сокол.

Извольте, если хотите, получить по двадцати пяти копеек за рубль долгу, а то вовсе останетесь ни с чем!

Самсон Силыч считает, что он вполне может довериться своему приказчику. Тот клянется в преданности, а на уме имеет только свою выгоду. Не зря фамилия этого ловкого молодого человека Подхалюзин даже не подхалим, а подхалюза. Да и чего может ждать от него Боль-шов, который взял его в лавку мальчишкой и унижал как мог, считая, что оказывает благодеяние?

Как же Подхалюзину не урвать свой кусок от сделки?

Знает он, что Болыпов купец богатый, только из жадности и даже для развлечения затеял аферу с банкротством.

Подхалюзин привлекает на свою сторону Рисположенского, посулив ему в два раза больше денег, нежели Большов.

И еще одна идея осеняет приказчика: а не заключить ли союз с Липочкой? Не жениться ли на ней?

За сватовство он обещает Устинье Наумовне соболью шубу и две тысячи рублей. Награда просто неимоверная!

А тому жениху, которого сваха уже нашла для Липочки, нужно просто сказать, что никакого приданого за невестой нет, потому как ее отец — банкрот.

Устинья, соблазнившись собольей шубой и огромными деньгами, обещает помогать Подхалюзину.

Болыиов соглашается отдать Липочку за Подхалюзина: «Мое детище! Хочу — с кашей ем, хочу — масло пахтаю!»

Липочка разрядилась в ожидании визита жениха. Мать смотрит на нее со слезами умиления, дочь отталкивает ее: «Отстаньте, маменька! Фи! Нельзя одеться поприличнее, вы тотчас расчувствоваетесь...»

Сваха сообщает, что «бралиянтовый» жених передумал.

Липочка в отчаянии. Большов объявляет дочери, что жених есть! И приглашает Подхалюзина: «Ползи!»

Липочка отказывается от такого несуразного брака, но отец ее не слушает.

Дочь Болыпова остается с Подхалюзиным наедине. Он показывает ей документы: «Ваш тятенька — банкрут-с!»

Подхалюзин соблазняет ее перспективами будущей жизни:

«Вы и дома будете в шелковых платьях ходить-с, а в гости или в театр, окромя бархатных, и надевать не станем-с».

И дом обещает купить Лазарь Елизарович, и оформить его с бьющей в глаза роскошью. А если Липочке его борода не нравится, так он изменит внешность так, как жена пожелает.

А родителям подчиняться не будут, сами заживут!

Олимпиада Самсоновна соглашается.

После свадьбы Липочка очень довольна своей жизнью: много у нее новых платьев, хороший дом, муж обещаний не нарушил!

А вот ни сваха Устинья, ни Рисположенский обещанной награды не получили. Обманул их Подхалюзин.

Более того, Большов сидит в тюрьме — в «долговой яме». Подхалюзин и не собирается выплачивать его долги, хоть бы и по двадцати пяти копеек за рубль. Не нужны свежеиспеченным богачам ни отец, ни мать.

Свои люди, и сочлись по-своему — обманщик обманул обманщика.

А Подхалюзин открывает магазин и приглашает:

«Милости просим! Малого ребенка пришлете — в луковице не обочтем».