Пять аргументов фомы аквинского в пользу бытия божия. Основные положения философии фомы аквинского Представления о душе

Само появление ”путей” отнюдь не случайно. Они являются
составной частью осуществленного в XIII веке стараниями доминиканских
схоластов – Альберта Великого и его ученика Фомы Аквинского – великолепного
синтеза наследия античной мудрости (прежде всего – Аристотеля) и христианского
богословия. В последствие это направление философии получило название – томизм.
Фома остаётся в границах теологического намерения обосновать бытие Бога. Но
использует свой, отличный от прежних методов христианского богопознания,
подход.

В чем же новшество св. Фомы? Чем его концепция
доказательства отличается от других, предпринятых до него, попыток философски
и теологически привести к ”необходимости” бытия Бога?

Дело в том, что еще со времен Патристики, в христианской
среде получило широкое распространение, так называемое ”представление
обыденного религиозного сознания” о Боге. Им принимается тезис о
самоочевидности бытия Бога, поскольку каждый человек владеет тем или иным
понятиям о Нем. ”Византийский философ Иоанн Дамаскин, живший в первой половине
VIII века, исходил из того, что понятие о Боге укоренено в сердце каждого
человека. Блаженный Августин
тоже, как известно, учил тому, что Бог постигается человеком в глубинах
собственной души .
Ансельм Кентерберийский выразил эту рационалистическую (априорную) концепцию в
своем знаменитом онтологоческом аргументе , содержащемся в наиболее развёрнутом
виде в III главе труда «Монологион» («Monologium» ), предполагающем
необходимость объективного существования содержащегося в уме человека понятия
о Боге, как абсолютном совершенстве, совершенней которого нельзя помыслить
ничего . Фома, несомненно будучи
знаком с критикой ансельмова аргумента монахом-бенедиктинцем по имени Гавнило,
утверждавшего, что ни одно понятие не предполагает с необходимостью своего
объекта, как не обязан существовать в реальности представляемый нами волшебный
остров. Но он подходит к доказательству Ансельма с критикой другого рода:
положение ”Бог есть” не самоочевидно для человека, потому как человек бессилен
постичь его сущность (по крайней мере, в своей земной жизни). Значит, не зная
бесчисленных признаков понятия Бога, неправомерно делать заключение о Его
бытии. Когда существование Бога доказано иным путём (a posteriori), мы можем
видеть, что высказывание ”Бог есть” должно быть необходимо истинным. Однако мы
не можем узнать это просто путём анализа данного высказывания”. А
именно это и пытается сделать онтологическое доказательство.

Итак, традиционно теологи исходили из божественной
первопричины, снисходя от неё к разнообразным следствиям. По сути, они
рассуждали априорно, (то есть вне чувственного опыта). Поскольку
умозрительный, спекулятивный подход подобного теологического мышления,
применяемый к предельно ”высоким материям”, просто не может быть иным.

Но в естественной теологии Фомы

такого рода движение от причин к следствию не может служить доказательством.
Его теология в состоянии исходить только из творений Бога, конкретных вещей
(не обязательно материальных), из явлений природно-человеческого мира и т.п.
Она, таким образом, вытекает из следствий. Сам Аквинат говорит об этом так:
”Путь доказательства может быть двояким. Либо он исходит из причины и потому
называется "propter quid", основываясь на том, что первично само по себе; либо
он исходит из следствия и называется "quia", основываясь на том, что первично
в отношении к процессу нашего познания. В самом деле, коль скоро какое-либо
следствие для нас призрачнее, нежели причина, то мы вынуждены постигать
причину через следствие. От какого угодно следствия можно сделать
умозаключение к его собственной причине (если только ее следствия более
открыты для нас), ибо, коль скоро следствие зависит от причины, при наличии
следствия ему по необходимости должна предшествовать причина. Отсюда следует,
что бытие Божие, коль скоро оно не является самоочевидным, должно быть нам
доказано через свои доступные нашему познанию следствия”
.

Постигая общие черты. Закономерности этого мира. Философ,
по утверждению Фомы, непременно приходит, исходя от них, к необходимости бытия
Высшего существа, Бога. Всего такого рода доказательств, называемых самим
Фомой ”путями” (viae ) – пять.

”Действительно, некоторые авторы утверждали, будто, когда
он говорит, что существование Бога доказывается пятью путями, он
подразумевает, что обнаружил в сочинениях философов и теологов пять способов
аргументации, которые сам может принять и переформулировать. Другие
соглашались в том, что Аквинат хочет сказать больше – а именно, что
существует, пять, и только пять, классов эмпирических фактов, которые могут
послужить отправными точками для апостериорных доказательств существования
Бога Может быть, это действительно так, однако точное число, видимо, не имеет
большого значения. Главное состоит в том, что, согласно Аквинату, мир
открывается размышляющему уму как зависящий от предельной реальности, которую
он называет Богом.”

В «Сумме теологии» мы встречаемся с пятью
сформулированными доказательствам существования Бога. Они представлены здесь в
упрощенном и довольно сжатом виде. Проблема существования здесь берётся в
строго метафизическом аспекте.

В своём первом пути Аквинат идёт от существования вещей,
которые "движутся", к существованию верховного "неподвижного двигателя". Во
втором – от существования порядка или иерархии действующих причин к
существованию предельно неограниченной причины. В третьем – от существования
вещей, способных обретать бытие и утрачивать его (так называемых "возможных"
сущих – entes), к существованию абсолютно необходимого сущего. В четвертом –
от существования степеней совершенства в конечных вещах к существованию
сущего, которое есть причина всех конечных совершенств. А в пятом пути – от
целевой причинности в телесном мире к существованию ума, определяющего
целесообразность и порядок в мире.

Эти доводы вовсе не были абсолютно новыми. Да Фома и не
считал их такими. В своей основе они взяты у Аристотеля, ориентированы на его
представления об отношении мира и бога (богов), материи и формы, возможности и
действительности. Об этом говорится в первой, вводящей в христианский
аристотелизм Фомы, главе. Что-то, несомненно, заимствовано в современных
Аквинату философско-теологических представлениях, почерпнутых, например, у св.
Альберта Великого и других теологов-магистров. Но, по мнению В. В. Соколова,
”Главное… состоит в том, что «ангельский доктор»
насытил свои доказательства креационистским содержанием, полностью
отсутствовавшим у Аристотеля”. Первоначальное намерение св. Фомы
Аквинского состоит не в том, чтобы вдвинуть собственное поспешное
доказательство существования Бога. Но он хочет дать в распоряжение теологов
(богословов) те основные способы, которыми эту истину существования
удостоверяют философы: ”Procedamus ad ponendum rationes, quibus tam philosophi,
quam doctores catholici Deum esse probaverunt” – ”Последуем за изложением
доводов, которыми как философы, так и католические ученые доказывали бытие
Бога” .

Фома спрашивает: ”Можно ли доказать, что Бог существует?”
И отвечает: ”Да, можно”. Это подтверждает тот факт, что это доказательство
было осуществлено многими прежде него. И он излагает пять путей, каждый из
которых представляет собой один из возможных рациональных подходов к проблеме
существования Бога. В этом изложении, мы можем заметить две характерные
особенности, которые придает каждому из подходов Фома:

Однако, как раз именно эта, вторая особенность, дала повод
многим исследователям от философии упрекать томистскую доктрину в философской
бессвязанности. Они усматривали в ней ”Искусную мозаику, составленную из
разнородных, но ловко пригнанных друг к другу кусочков, так что в результате
получался как бы рациональный дубликат христианского Откровения”.

Конечно, в доктрине Аквината много философии, притом самой
глубокой, однако, суть её не в том, чтобы соответствовать каким-то философским
критериям. Всё, что в томизме можно отнести к определению ”философского”,
нераздельно укоренено в богословском синтезе. В данной работе, хотя и
написанной по предмету ”история философии” делается попытка разъяснения пяти
доводов не только в рамках гилеморфической теории Аристотеля,

воспринятой Фомой, но и рассмотрение их новаторского применения к
христианскому пониманию Бога. ”Задача историка – по мере возможности понять
доказательства существования Бога так, как понимал сам св. Фома”.
Главное – не забывать, что «Сумма теологии», в которой приводятся
доказательства, (и это понятно уже из названия), является прежде всего
богословским Сам Фома говорит: ”Истина о Боге, к которой мог бы прийти разум,
была бы доступна лишь небольшому количеству людей, спустя длительное время и
не без примеси заблуждения. С другой стороны, от познания этой истины зависит
всё спасение человеческого бытия, потому что это спасение в Боге.
Следовательно, чтобы сделать это спасение более универсальным и более
надёжным, необходимо открыть людям божественную истину через божественное
откровение” .

От познания первобытия зависит спасение человеческого
бытия! Как видим, у теологии, даже использующей философские элементы, всё-таки
свои цели. Но это вовсе не значит, что ”богословcкий” есть синоним слову
”иррациональный”.

Насколько актуально обращение к наследию Фомы сегодня? Это
– классика теологии и, определённо, важный этап развития философии. "По мере
того, как обучение будущего христианина продолжается в русле традиции", –
говорит Этьен Жильсон, – он, сам того не замечая, знакомится с латинской
(почти полностью греческого происхождения) терминологией, рассыпанной по
страницам христианских догматов… Таким образом, задолго до того времени, как
юный христианин приступит к изучению философии в собственном смысле этого
слова, он в изобилии усвоит точные метафизические понятия… Едва ли можно найти
подростка, не знакомого с «доказательствами существования Бога», с доводами в
пользу сотворения мира ex nihilo ,
или же со свидетельствами, указывающими на нематериальность и бессмертие души,
которые ему доводилось слышать в школе или в церкви. Последнее
утверждение совершенно не применимо в условиях, сложившихся в нашей стране.
Пожалуй, оно всегда будет звучать здесь очень нелепо. Едва ли современный
российский молодой человек услышит об этом в школе, а уж тем более в приходе
Церкви, которая, в лучшем случае, с подозрением относится к богословию "инославных".
Разве что университетский преподаватель философии, что-то мельком упомянет об
аргументах в пользу существования "некоего высшего бытия", сложившихся в
течение веков и к которым прибегали мыслители прошлого, чтобы соотнести их с
"феноменом", называемым Богом. Как бы то ни было, всякий считающийся
культурным человек, конечно, должен быть знаком с философской проблематикой
доказательства бытия Бога. А для теолога это – непременная обязанность.

ХРИСТИАНСКИЙ АРИСТОТЕЛИЗМ ФОМЫ

Прежде чем переходить к самим доказательствам, необходимо
помнить, что Фома пользуется главным образом категориями и терминами
аристотелизма, в котором, как известно, проблема материи и формы переплетена с
проблемой возможности (potentia ) и действительности (actus ). И только в этом
аспекте и стоит рассматривать их обоснованность.

Материя характеризуется Аристотелем, как ”возможность” –
δύναμίς. Это – нечто третье между бытием и небытием. Аристотель говорит:
"Всегда есть что-то промежуточное между бытием и небытием., так и возникающее
между сущим и не-сущим" .

Таким образом, сущее (лат. – ens , греч. – το ον)

мыслится двояко: как сущее в возможности и сущее в действительности. Например,
мы читаем в двенадцатой книге «Метафизики» следующее: "Все изменяется из
сущего в возможности в сущее в действительности. Например из белого в
возможности в белое в действительности. И одинаково обстоит дело с ростом и
убылью. Так что не только возможно возникновение – привходящим образом – из
не-сущего, но и <можно сказать, что> все возникает из сущего, однако из сущего
в возможности в сущее в действительности" .
Аквинат пользуется именно этими понятиями, когда говорит о движении в ПЕРВОМ
ПУТИ, о возникновении во ВТОРОМ и т. д.

Материя всегда представляет собой возможность той или иной
вещи, но эта вещь становится действительностью лишь в результате активного,
целеведущего действия формы. Это непрестанное взаимодействие возможности и
действительности проявляется как в природной, так и в человеческой сфере.

Высшей активностью, пределом актуальности обладает Бог в
качестве последней бестелесной формы. Предельная же пассивность (универсальная
потенциальность) заключена в первоматерии. Фома придерживается этой теории,
получившей впоследствии название гилеморфизма. Для него Бог есть чистый акт ("actus
purus ”) .

Аристотель, имея в виду такого (мыслимого им как весьма
отдаленный Перводвигатель и конечную цель мироздания) бога, не наделяет его
функциями непосредственного участия в земных процессах, определяемых
взаимодействием материи и формы. К тому же первоматерия совершенно от него не
зависит. А Фома старался подчеркнуть постоянное участие Бога в качестве
предельной, наибольшей активности во всех процессах протекающих в мире.

Разработанную систему христианского аристотелизма с полным
правом можно назвать совместным делом как Фомы так и Альберта. Впрочем, ”два
великих схоласта отличались самой манерой комментирования: если Альберт и з л
а г а л учение (per modum expositionis ), то Фома к о м м е н т и р о в а л в
собственном смысле слова (per modum commentarii ), неотступно строка за строкой
следуя за разбираемым текстом, поясняя и упорядочивая его”..

Из всего разнообразного наследия своего учителя, святого
Альберта Великого, Фома принял лишь философско-теологическую его часть, но при
этом придал ей недостающую завершённость. Здесь хотелось бы снова представить
как всегда оригинальный взгляд У. Эко на систему средневековой схоластики как
таковую, но, конечно же, относящуюся к системе всеобъемлющего (universalis) и
ангельского (angelicus) учителей
в первую очередь. Он говорит следующее: ”Поучительно будет сравнение
схоластической системы с … компьютером. Если однажды мы совершим всю
необходимую последовательность соединений, то должны будем получить
исчерпывающие ответы на все вопросы. Ответ будет полон, но единственно в
рамках определённой логики и особого способа видения действительности. Summa –
по-средневековому мыслящий компьютер, который действует и даёт ответы даже
тогда, когда и сам автор не до конца осознаёт всех возможных импликаций (содержательных
аспектов) данной идеи”

Но, описывая последовательно пять путей, св. Фома
преследует вполне определённую цель: обрести понимание веры. ”Он вовсе не
думает создать свою собственную философию для обоснования теологии, которая
была бы его собственной и в то же время стала бы общепринятой. Написанные им «Суммы»
представляют собой изложение общей теологии Церкви в том виде, в каком она
была постепенно создана, развита и расширена древними Отцами, затем церковными
авторами и, наконец, преподавателями богословия в западных университетах. Это
не сумма его собственной теологии, но сумма всеобщей теологии, –
сумма, в которой эта теология сохраняет всё самое существенное, выстраивается
на манер науки и определяется в смысловом отношении с максимальной точностью.
Наилучшим средством благополучного осуществления этого предприятия была
философия Аристотеля, и прежде всего его логика. Однако речь шла не о том,
чтобы подогнать христианское богословие к этому инструменту, а наоборот:
инструмент должен был быть приспособлен к нуждам священной науки
.
Таким образом, теолог свободен принять все истинные или полезные элементы
учения, какие только может представить богословская традиция, требуя от
Аристотеля одного: обеспечить им философское обрамление – истинное и
одновременно гибкое.”

Христианское переосмысление Фомой аристотелевской этики,
основано на представлении, что человек достигает своей конечной цели
(наивысшего блага) в созерцании Бога на небесах, конечно, предполагает
теистическое толкование реальности. Поэтому возникает следующий вопрос:
считает ли Фома, что философия способна доказать существование Бога? Да,
вопрос о том, может ли быть доказано существование Бога, является одним из
первых вопросов, поднимаемых в обеих «Суммах». Эту проблему Фома, конечно,
рассматривает как верующий христианин, как человек, чье мировоззрение является
теоцентрическим.

Другими словами, ”он не отстраняет свою личную веру, когда
размышляет о доказательстве существования Бога, чтобы после этого вновь
принять ее как результат доказательства. Отсюда никоим образом не следует,
однако, что он не считает свои аргументы подлинными доказательствами,
способными убедить непредвзято мыслящего и благорасположенного атеиста или
агностика. Правда, всякий волен сказать, что, с его точки зрения, предложенные
Фомой доказательства существования Бога являются просто иллюстрацией того,
каким образом может взирать на мир верующий человек. Однако было бы
исторически неверно приписывать эту точку зрения самому Фоме”.

ПЯТЬ ПУТЕЙ

Respondeo dicendum quod Deum esse quinque viis probari
potest.

…Бытие Божие может быть доказано пятью путями.

ПУТЬ ПЕРВЫЙ – EX MOTU
Доказательство через движение

Первоначально, доказательство, основанное на понятии
движения, восходит к Аристотелю .
Этот довод, который исходит из представления о космическом движении и
провозглашает принцип: ”ничто не движется само собой”, отталкивающийся от
понятий действительности и возможности обретает свою известность в Европе
только в XIII веке. Уже учитель Аквината, святой Альберт Великий, ”под
несомненным влиянием Маймонида”, приводит его в своих комментариях к
сентенциям Петра Ломбардского.

Фома Аквинский в своей «Сумме теологии», излагает
упомянутый аргумент так:

Первый и наиболее очевидный путь исходит из понятия
движения. В самом деле, не подлежит сомнению и подтверждается показаниями
чувств, что в этом мире нечто движется.

Но все, что движется, имеет причиной своего движения
нечто иное: ведь оно движется лишь потому, что находится в потенциальном
состоянии относительно того, к чему оно движется. Сообщать же движение нечто
может постольку, поскольку оно находится в акте: ведь сообщать движение есть
не что иное, как переводить предмет из потенции в акт. Но ничто не может
быть переведено из потенции в акт иначе, как через посредство некоторой
актуальной сущности; так, актуальная теплота огня заставляет потенциальную
теплоту дерева переходить в теплоту актуальную и через это приводит дерево в
изменение и движение. Невозможно, однако, чтобы одно и то же было
одновременно и актуальным, и потенциальным в одном и том же отношении, оно
может быть таковым лишь в различных отношениях. Так, то, что является
актуально теплым, может одновременно быть не потенциально теплым, но лишь
потенциально холодным. Следовательно, невозможно, чтобы нечто было
одновременно, в одном и том же отношении и одним и тем же образом и
движущим, и движимым, – иными словами, было бы само источником своего
движения. Следовательно, все, что движется, должно иметь источником своего
движения нечто иное.

28 января католики отмечают День памяти святого Томаса Аквината, или, как мы привыкли его называть, Фомы Аквинского. Труды его, которые объединяли христианские доктрины с философией Аристотеля, были признаны церковью одними из самых обоснованных и доказанных. Их автор же считался самым религиозным из философов того периода. Он был покровителем римско-католических колледжей и школ, университетов и академий, ну и самих богословов и апологетов. До сих пор сохранился такой обычай, согласно которому школьники и студенты перед сдачей экзаменов молятся святому покровителю Фоме Аквинскому. Кстати, ученого из-за его «силы мыслей» прозвали «Ангельским доктором».

Биография: рождение и учеба

Святой Фома Аквинский родился в последних числах января 1225 г. в итальянском городе Аквина в семье аристократов. С раннего детства мальчику нравилось общение с монахами-францисканцами, поэтому для получения начального образования родители отдали его в монастырскую школу, но потом очень жалели об этом, поскольку юноше пришлась очень по вкусу монастырская жизнь и нисколько не нравился жизненный уклад итальянских аристократов. Далее он направился на обучение в Неаполитанский университет, а оттуда собирался в Кельн, поступать на факультет теологии местного университета.

Трудности на пути становления

Братьям Фомы также было не по душе, что их брат станет монахом, и они стали держать его заложником во дворце их отца, чтобы он не смог податься в служители Господа. Через два года затворничества ему удалось бежать в Кельн, дальше его мечтой было обучение в знаменитой Сорбонне на богословском факультете. Когда ему исполнилось 19 лет, он принял обет и стал одним из них. После этого он отправился в Париж, чтобы осуществить свою давнишнюю мечту. В студенческой среде французской столицы юный итальянец чувствовал себя очень скованно и был всегда молчалив, за что однокурсники прозвали его «итальянским бычком». Тем не менее он делился своими взглядами с некоторыми из них, и уже в этот период было очевидно, что выступает Фома Аквинский как представитель схоластики.

Дальнейшие успехи

После учебы в Сорбонне, получив ученые степени, он был определен в доминиканский монастырь Сент-Жак, где должен был проводить занятия с послушниками. Однако Фома получил письмо от самого Людовика Девятого, французского короля, который призывал его вернуться ко двору и занять должность его личного секретаря. Он, ни минуты не медля, отправился ко двору. Именно в этот период он начал заниматься учением, которое в дальнейшем было названо схоластикой Фомы Аквинского.

Спустя какое-то время в городе Лионе был созван Всеобщий Собор с целью объединения римско-католической и греко-православной церквей. По приказу Людовика, Францию на нем должен был представлять Фома Аквинский. Получив наставления от короля, философ-монах направился в Лион, однако доехать до него ему так и не удалось, так как по дороге он заболел и был направлен на лечение в Цистерсианское аббатство близ Рима.

Именно в стенах этого аббатства великий ученый своего времени, светило средневековой схоластики Фома Аквинский умер. Позже он был причислен к лику святых. Труды Фомы Аквинского стали достоянием католической церкви, а также религиозного ордена доминиканцев. Его мощи были переправлены в монастырь во французском городе Тулуза и хранятся там.

Легенды о Фоме Аквинском

В истории сохранились различные рассказы, связанные с этим святым. Согласно одной из них, однажды в монастыре в час трапезы Фома услышал голос свыше, который ему сказал, что там, где сейчас он находится, то есть в монастыре, все сыты, однако в Италии последователи Иисуса голодают. Это было знаком ему, что он должен ехать в Рим. Он так и сделал.

Пояс Фомы Аквинского

Согласно другим свидетельствам, семья Фомы Аквинского не желала, чтобы их сын и брат стал доминиканцем. И тогда его братья решили лишить его целомудрия и с этой целью хотели совершить подлость, позвали для его совращения проститутку. Однако им не удалось его совратить: он выхватил из печи уголек и, угрожая им, выгнал блудницу из дома. Говорится, что перед этим Фоме приснился сон, в котором ангел препоясал его поясом вечного целомудрия, дарованного Богом. Кстати, этот пояс и сегодня хранится в монастырском комплексе Шьери в городе Пьемонте. Есть также легенда, согласно которой Господь спрашивает Фому о том, чем же наградить его за верность, а тот отвечает ему: «Только Тобой, Господи!»

Философские взгляды Фомы Аквинского

Основным принципом его учения является гармония разума и веры. На протяжении многих лет ученый-философ искал доказательства того, что Бог существует. Он также подготовил ответы на возражения против религиозных истин. Его учение было признано католицизмом «единственно верным и истинным». Фома Аквинский являлся представителем теории схоластики. Однако прежде чем перейти к анализу его учения, давайте разберемся в том, что такое схоластика. Что она собой представляет, когда возникла и кто является ее последователями?

Что такое схоластика

Это религиозная философия, которая возникла в и объединяет в себе богословские и логические постулаты. Сам термин в переводе с греческого означает «школа», «ученый». Догмы схоластики легли в основу преподавания в школах и университетах того времени. Целью данного учения было объяснение религиозных взглядов посредством теоретических выводов. Порой эти попытки напоминали своеобразный взрыв беспочвенных усилий логики в угоду бесплодных рассуждений. В итоге авторитетные догмы схоластики были ничем иным, как стойкими истинами из Священного Писания, а именно постулатами откровений.

Судя по ее основе, схоластика представляла собой формальное учение, которое состояло из насаждения высокопарных рассуждений, которые были несовместимы с практикой и жизнью. И вот философия Фомы Аквинского считалась вершиной схоластики. Почему? Да потому, что его учение было наиболее зрелым среди всех подобных.

Пять доказательств Бога Фомы Аквинского

Согласно теории этого великого философа, одним из доказательств существования Бога является движение. Все, что сегодня двигается, кем-то или чем-то когда-то было приведено в действие. Фома считал, что первопричиной всего движения и является Бог, и это есть первое доказательство его существования.

Вторым доказательством он считал то, что ни один из ныне существующих живых организмов не может сам себя произвести, а это означает, что изначально все было произведено кем-то, то есть Богом.

Третьим доказательством является необходимость. Согласно Фоме Аквинскому, у каждой вещи есть возможность как своего реального, так и потенциального бытия. Если предположить, что все без исключения вещи находятся в потенции, то это будет означать, что ничего и не возникло, ведь для перехода из потенциального в актуальное нужно, чтобы что-то или кто-то этому способствовал, а это и есть Бог.

Четвертым доказательством является наличие степеней бытия. Говоря о различных степенях совершенства, люди сравнивают Бога с самым совершенным. Ведь только Бог самый красивый, самый благородный, самый совершенный. Среди людей таких нет и быть не может, у всякого есть какой-нибудь изъян.

Ну и последним, пятым доказательством существования Бога в схоластике Фомы Аквинского является цель. В мире живут как разумные, так и неразумные существа, однако, независимо от этого, деятельность как первых, так и вторых бывает целесообразной, а это означает, что всем управляет разумное существо.

Схоластика - философия Фомы Аквинского

Итальянский ученый и монах в самом начале своего научного труда «Сумма теологии» пишет, что его учение имеет три основных направления.

• Первое - это Бог - предмет философии, составляющий общую метафизику.
• Второе - движение всех разумных сознаний к Богу. Он называет это направление этической философией.
• И третье - это Иисус Христос, который предстает как путь, ведущий к Богу. Согласно Фоме Аквинскому, данное направление можно назвать учением о спасении.

Значение философии

Согласно схоластике Фомы Аквинского, философия является служанкой богословия. Ту же самую роль он приписывает и науке в целом. Они (философия и наука) существуют для того, чтобы помогать людям в постижении истин христианской религии, потому что богословие хотя и является самодостаточной наукой, но для усвоения некоторых его истин появляется необходимость в использовании естественнонаучных и философских знаний. Вот почему она должна использовать философию и науку для доходчивого, наглядного и более убедительного объяснения христианских доктрин людям.

Проблема универсалий

Схоластика Фомы Аквинского также включает проблему универсалий. Здесь его взгляды совпадали с представлениями Ибн Сины. В природе имеются универсалии трех типов - в самих вещах (in rebus), в человеческом уме и после вещей (post res). Первые составляют сущность вещи.

В случае со вторыми ум путем абстракции и посредством активного ума извлекает универсалии из тех или иных вещей. Третьи свидетельствуют о том, что универсалии существуют и после вещей. Согласно формулировке Фомы, они являются «мысленными универсалиями».

Однако существует и четвертый тип - универсалии, которые находятся в божественном уме и они существуют до вещей (ante res). Они и являются идеями. Отсюда Фома делает умозаключение, что лишь Бог может быть первопричиной всего существующего.

Произведения

Главными научными трудами Фомы Аквинского являются «Сумма теологии» и «Сумма против язычников» , которая также называется «Суммой философии». Его перу также принадлежит такой научно-философский труд, как «О правлении государей». Основной чертой философии святого Фомы является аристотелизм, поскольку несет в себе такие черты, как жизнеутверждающий оптимизм в связи с возможностями и значимостью теоретического познания мира.

Все существующее в мире представляется как единство в многообразии, а единичное и индивидуальное - как главные ценности. Фома не считал свои философские идеи оригинальными и утверждал, что его главной целью является точное воспроизведение главных идей древнегреческого философа - своего учителя. Тем не менее он облёк мысли Аристотеля в современную средневековую форму, причем так умело, что смог поднять свою философию до ранга самостоятельного учения.

Значимость человека

Согласно святому Фоме, мир создан именно ради человека. В своих учениях он возвеличивает его. В его философии нашли место такие гармоничные цепочки отношений, как «Бог - человек - природа», «разум - воля», «сущность - существование», «вера - знание», «индивид - общество», «душа - тело», «мораль - право», «государство - церковь».

В XI-XIII вв. по всей Европе прокатилась первая волна еретических движений, серьезно пошатнувшая веру в святость и незыблемость сословно-феодальных устоев. Резкая критика сословного строя и его идеологии со стороны еретиков потребовала нового идеологического обоснования феодализма. Эту задачу стремился осуществить крупнейший идеолог католицизма доминиканский монах Фома Аквинский (1225 или 1226-1274 гг.).

В духе средневековой схоластики Фома рассматривает философию как служанку богословия (ancilla theologiae). Он за активное вторжение церкви в философию и науку, против концепции “двух истин”, дававшей известный простор поиску “земной истины”, низшей по отношению к истине “небесной” (постигаемой откровением и верой), но не зависящей от нее, а порой даже и приходящей с ней в противоречие. Впоследствии идеологи католицизма ставили Фоме Аквинскому в заслугу обращение к науке и философии, широкую эрудицию, обширную логическую аргументацию, интерес к наследию античной культуры. Однако от соединения науки с религией выигрывала только последняя; наука, втискиваемая в прокрустово ложе схоластического теоретизирования, вообще теряла способность к самостоятельному развитию. Первым из средневековых философов Западной Европы Фома Аквинский широко использовал труды Аристотеля.

Основные произведения Аристотеля стали известны в Западной Европе в конце XII - начале XIII в., когда они были переведены с арабского языка на латынь. Вместе с идеями Аристотеля европейские мыслители поначалу восприняли идеи арабских философов, особенно учение Аверроэса о “двойственной истине”. Именно против этого учения (“аверроэсизма”), как отмечено, активно возражал Фома Аквинский .

У Аристотеля Фома Аквинский взял, прежде всего, учение об “активной форме”, дающей жизнь “пассивной материи”. Согласно учению Фомы, мир основан на иерархии форм (от бога - чистого разума к духовному миру и, наконец, к материальному), из которых высшие формы дают жизнь низшим. Во главе иерархии (земли и неба) стоит бог, установивший принцип подчинения низших форм высшим. Духовный мир возглавляется папой как наместником бога. По тому же иерархическому принципу организовано и общество; подданные подчиняются царям и светским властям, рабы должны подчиняться господам.

Большое место в политико-правовой доктрине Фомы занимает учение о законах, их видах и соподчиненности.

Закон определяется как общее правило для достижения цели, правило, которым кто-либо побуждается к действию или к воздержанию от него. Взяв у Аристотеля деление законов на естественные (они самоочевидны) и положительные (писаные), Фома Аквинский дополнил его делением на законы человеческие (определяют порядок общественной жизни) и божественные (указывают пути достижения “небесного блаженства”). Из сочетания этих двух классификаций выводятся четыре вида законов: вечный (божественный естественный), естественный (человеческий естественный), человеческий (человеческий положительный) и божественный (божественный положительный) .

Большое внимание Фома Аквинский уделяет обоснованию сословного неравенства. Одним из основных лозунгов еретических движений была идея равенства во Христе, толкуемого как отрицание сословных привилегий, осуждение приниженного положения крестьян. Обоснованию сословно-феодальных привилегий в учении Фомы служило возведение иерархии в ранг божественного установления. Для обоснования же феодальной зависимости крестьян использовались не только тексты св. писания, обращенные к рабам, но и все вообще доводы в защиту рабства, созданные до того идеологией эксплуататорских классов. “Рабство установлено природой”, “оно необходимо для обеспечения досуга” (оба довода взяты у Аристотеля), “рабство установлено “правом народов” (довод римских юристов), “источник рабства - грех” (Августин Блаженный).

По учению Фомы Аквинского, человеческий закон не должен противоречить естественному. Поскольку последний понимался только как правила общежития (у людей нет другого средства самозащиты кроме общества), сохранения жизни и продолжения рода, необходимость соответствия человеческого закона естественному означала, что правители не должны распускать общество, запрещать жизнь, брак, деторождение.

Католическая церковь почитает Фому Аквинского как святого, его учение считается официальной доктриной католицизма. Последователи этого учения называются неотомистами, неосхоластиками. Современная католическая теория права (неотомизм) усматривает в концепции Фомы Аквинского возведение в ранг высших ценностей прав и достоинств человека, защиту прав и свобод личности от произвола власти. Нетрудно заметить, однако, что эти права и свободы в концепции Фомы оказались столь умеренными (только право на жизнь и продолжение рода), что никак не противоречили устоям феодализма, почти бесправному положению зависимых крестьян, обремененных массой повинностей и обязанностей перед сеньором и церковью. Католическая теория права XX в, во-первых, восприняла идею “возрожденного естественного права”, сложившуюся вне теологии, во-вторых, значительно расширила представление о содержании прав и свобод человека в духе современной цивилизации. Только в существенно обновленном виде неотомизм смог использовать идеи естественного права для критики свойственного идеологам национал-социализма и других тоталитарных режимов взгляда на право как на произвольное, ничем не ограниченное “веление государственной власти” .

Достаточно практично для своего времени Фома ставит вопрос о возможности противоречий закона человеческого другим видам законов. Как быть, если правитель предписывает нечто, противоречащее естественному закону? Ответ Фомы категоричен: во избежание смуты надо подчиняться и таким предписаниям, поскольку сохранение общежития основано на господстве и подчинении; не исключено также, что произвольные действия правителя - зло, ниспосланное подданным за грехи, в любом случае сопротивление - грех. “Ведь Петр учит нас смиренно подчиняться не только добрым и честным, но даже, - как сказано во втором послании Петра, - дурным господам”.

Если, однако, произвол правителей по отношению к подданным хотя и не одобряется, но и не влечет никаких последствий, то, согласно учению Фомы, иначе обстоит дело при произвольных действиях власти, противоречащих божественному закону. Когда произвол правителя направляется против церкви и ее учения - правителю нельзя повиноваться; в таких случаях церковь может низложить тирана, его же подданные освобождаются от присяги. Тезис о верховенстве божественных (а по существу - церковных) законов использовался Фомой Аквинским для обоснования теократических притязаний католической церкви. Подчинение светских феодалов божественному закону, настойчиво подчеркивал Фома, особенно важно в деле защиты религии - если государи карают фальшивомонетчиков, то тем строже они должны наказывать за “порчу веры”, за ереси.

В отличие от Аристотеля лучшей формой правления Фома признает монархию, а не политию.

Он считал, что согласно природе вещей править должен один, поскольку:

во вселенной единый Бог;

среди множества частей тела есть одна, которая дви­жет всем, – сердце;

среди частей души главенствует одна – разум;

у пчел один царь.

Согласно жизненному опыту провинции и города-госу­дарства, которыми управляет не один, одолеваемый раздо­рами, «и, напротив, провинции и города-государства, кото­рые управляются одним государем, наслаждаются миром, славятся справедливостью и радуются процветанию». Гос­подь говорит устами Пророка (Иеремия, XII, 10): «Множе­ство пастухов испортили мой виноградник».

По замечанию Р. Тарнаса, Фома Аквинский «обратил средневековое христианство к Аристотелю и тем ценнос­тям, каковые Аристотель провозглашал», соединив в еди­ное целое «греческое мировоззрение во всем его объеме с христианским вероучением в единую великую «сумму», где научные и философские достижения древних оказа­лись включенными в общий свод христианской теологии».

Учение Фомы Аквинского имеет своих последователей. В частности, современная католическая теория права (нео­томистская теория права Ж. Маритена (см. 25.5) восприня­ла идею Фомы о естественном законе и естественных правах человека (право на жизнь и продолжение человеческого рода), которые вытекают из самого lex aeterna, на которые не может посягать государство, принимая lex humana).

Словарь

lex aeterna – вечный закон

lex naturalis – естественный закон

lex humana – человеческий закон

lex divina – божественный закон

2. Политико-правовое учение Марсилия Падуанского

Марсилий Падуанский (1280-1343) – итальянский по­литический и правовой мыслитель.

Логическое основание политико-правового учения.

Марсилий Падуанский испытал на себе огромное влияние Аристотеля; будучи католиком, ссылался на христианские священные книги: «Только учение Моисеево и евангель­ское, т.е. христианское, содержит в себе истину».

В отличие от Фомы Аквинского Марсилий был сторон­ником доктрины двойной истины: есть «земная истина», которая постигается разумом, а есть «истина небесная», ко­торая постигается откровением и верой. Эти истины неза­висимы и могут противоречить друг другу, «земная исти­на» – низшая по отношению к «истине небесной».

Основная работа: «Защитник мира» («Defensor pacis») (1324). В «Защитнике мира» Марсилий выступил против притязаний католической церкви на светскую власть. Он считал, что попытки католической церкви вме­шиваться в дела светской власти сеют раздоры в европей­ских государствах, поэтому священнослужители – глав­ные враги мира. Книга была осуждена католической церковью.

1.Государство и церковь.

Вслед за Аристотелем Марсилий понимает государство как совершенное сообщество (communitatis perfecta) лю­дей, которое самодостаточно; основано на разуме и опыте людей; существует для того, чтобы «жить и жить хорошо». Марсилий отвергает учение о божественном происхожде­нии государства, а библейское повествование об установле­нии у евреев общественного порядка через Моисея самим Богом, считает лишь недоказуемым предметом веры.

Марсилий выступает за подчинение церкви государству. Он против притязаний папства на юрисдикцию в светской сфере и считает, что церковь должна находиться под конт­ролем самих верующих, а не только под контролем духовен­ства и папы. Это должно выражаться в праве верующих:

выбирать церковных сановников, включая папу;

определять случаи отлучения священнослужителей от церкви;

утверждать на церковном соборе соответствующие статьи церковного устава.

Марсилий лишает духовенство религиозной прерогати­вы быть посредником между Богом и людьми. Духовенство должно быть только наставником верующих и совершать церковные таинства.

Как отмечает английский историк философии Ф.Ч. Коплстон, «Марсилий был протестантом прежде возникнове­ния протестантизма».

2. Законодательная и исполнительная власти государ­ства.

Законодательная власть всегда должна принадлежать народу: «Законодатель – первая действующая причина, при­сущая закону, – сам народ, коллектив граждан (universitas), или его часть наиболее важная (valentior pars), выражаю­щий свой выбор и свою волю относительно всего касающе­гося гражданских деяний, невыполнение которых грозит вполне земным наказанием».

Почему народ или его представители должны устанавли­вать законы? Марсилий выдвигает следующие аргументы:

народ лучше повинуется тем законам, которые сам ус­тановил;

эти законы всем известны;

каждый может заметить упущение при создании этих законов.

Марсилий был сторонником выборности народом выс­шей исполнительной власти. Выборность главы этой влас­ти предпочтительнее, нежели передача власти по наслед­ству: «...Мы назвали избрание самым совершенным и превосходным из способов установления господства».

Идея выборности народом главы исполнительной власти исходила из практики управления итальянских городских республик и порядка избрания императора Священной Рим­ской империи.

Правовая теория. Марсилий признает многозначность термина «закон» (табл. 7). Он – сторонник понимания за­кона «в строгом смысле этого слова».

Марсилий понимает закон как закон государства. За­кон – это наставительное и принудительное «правило», которое:

«существует во всех communitatis perfecta»;

подкрепляется санкцией, которая имеет «принуди­тельную силу благодаря наказанию или поощрению»;

имеет «конечную цель» – обеспечить «гражданскую справедливость», т.е. земную справедливость, выявляя то, что «справедливо или несправедливо, полезно или вредно»;

устанавливается светским законодателем.

Такое понимание закона позволяет Марсилию сделать следующие выводы.

1. Божественный закон не есть закон в собственном смыс­ле. Он сопоставим с предписаниями врача (напомним, что Марсилий врач). Цель божественного закона – достижение вечного блаженства. Этот закон определяет различия между грехами и заслугами перед богом, наказания и награды в по­тустороннем мире, где судьей является Христос. Поэтому, по Марсилию, духовенство может только проповедовать христианское учение, но никак не принуждать; еретик мо­жет быть наказан только Богом и только на том свете.

Марсилий выступал против церковного суда, инквизици­онных трибуналов. В земной жизни еретика можно изгнать из государства, если его учение вредно для общежития, но сделать это может только светская власть. Священник как «медик душ» имеет единственное право – учить и увеще­вать.

Закон церкви не есть закон в собственном смысле, так как обеспечен только духовными санкциями. Его можно обеспечить мирскими санкциями согласно воле государ­ства, но тогда он становится законом государства.

Естественный закон не есть закон в собственном смыс­ле, это лишь нравственный закон: «...Есть люди, которые на­зывают "естественным законом" веление справедливого ра­зума касательно человеческих поступков и естественный закон в этом смысле слова включает и божественный за­кон».

В государстве должно быть верховенство законов, по­скольку «там, где нет верховенства закона, там нет настоя­щего государства».

Монарх, правительство, судьи должны править на осно­ве законов, которые должны быть обнародованы: «...всем государям, а среди них особенно монархам, которые со все­ми их потомками господствуют в порядке наследования, надлежит для того, чтобы их власть была безопаснее и дол­говременнее, править в соответствии с законом, а не пре­небрегая им...».

Закон позволяет:

осуществить «гражданскую справедливость и общую пользу»;

избежать предвзятости в судейском решении, на ко­торое могут влиять ненависть, алчность, любовь судьи: «Итак, законы необходимы для того, чтобы исключить из гражданских судебных решений или постановлений злой умысел и заблуждения судей».

С какими явлениями был связан острый «кризис веры» в средневековой Западной Европе? Кто и как, противостоя этому, пытался совместить логику и веру? Чему посвящены труды Фомы Аквинского? Какие доказательства бытия Бога он приводит? Рассказывает Виктор Петрович Лега.

Традиционно схоластика связывается с именем Фомы Аквинского, жившего в XIII веке, – одного из самых известных представителей этого течения.

Но чтобы разобраться в его философии и в тех причинах, которые привели его к собственному философскому методу, нужно вернуться на несколько веков назад и хотя бы бегло рассмотреть арабскую философию.

С Запада на Восток и вновь на Запад

Итак, вернемся в V–VI век – время, когда одна за другой закрываются философские школы. Сначала по эдикту императора Зенона закрывается аристотелевская школа, затем император Юстиниан закрывает школу Платона – Академию. Причина вполне понятна: борьба с ересями, борьба с оригенизмом, который вполне мог подпитываться этими философскими школами. Многие философы, боясь преследований, переезжают со своими библиотеками на Восток – в Дамаск и Багдад, где возникает так называемый «Дом мудрости», в котором будут храниться эти книги.

В арабский мир попадают труды Платона, Аристотеля, Гиппократа, Галена, Птолемея… И во многом причина так называемого «арабского Возрождения» – возникновения арабской философии, математики, медицины, астрономии – именно в том, что арабы оказались очень хорошими учениками и продолжателями великой греческой и византийской учености. Они переводят многое на арабский язык. Даже такая забавная вещь: мы говорим, что Птолемей написал работу под названием «Альмагест»; но настоящее название труда великого греческого астронома «Великое построение», Слово «великое» по-гречески звучит как «мегистэ» и с арабским артиклем «аль» оно и вошло в наш лексикон. Но возникала и путаница: в арабский мир попали также работы Плотина, но никто не знал, чьи это работы, и решили, что это тоже Аристотель, – так работы Плотина получили название «Теология Аристотеля».

Вот на этом фундаменте и возникает впоследствии – в IX–XI веках – замечательная арабская философия, которая представлена такими именами, как аль-Фараби (872–950) и Ибн Сина (980–1037), наиболее известный в Европе под именем Авиценна. Эти два мыслителя составили философско-религиозную систему, где объясняли основные положения ислама – монотеистической религии, опираясь на идеи Аристотеля и, сами того не замечая, на идеи Плотина.

Но в конце XI – начале XII века знаменитый мусульманский богослов аль-Газали (1058–1111) обрушился на них с решительной критикой. Аль-Газали стал утверждать, что такие философы, как Платон, Аристотель, аль-Фараби и Ибн Сина, являются наиболее опасными для ислама, потому что они под видом религии проповедуют самый радикальный атеизм, ведь в их учении ничего не говорится о посмертной участи людей, о Личном Боге, Который беспокоится о судьбе каждого человека, нет учения о сотворении мира, потому что они пишут, что мир вечен и Бог является лишь его перводвигателем.

Попытку защитить философию от критики аль-Газали предпринял Ибн Рушд (1126–1198), более известный в Европе под именем Аверроэса. Необходимо заметить, что Ибн Рушд жил на территории Испании, которая в это время была завоевана арабами. А вместе с завоевателями, естественно, приходили ученые и философы, так что Испания оказалась очень развитой в научном, культурном и философском плане. Туда попали и книги Аристотеля.

Ибн Рушд стал спорить с аль-Газали, показывая, что философия не противоречит исламу –наоборот, она доказывает то же самое – только другим языком. А если и возникают противоречия, то они возникают потому, что буквально понятый Коран на самом деле приводит нас к неправильному учению о Боге, к пониманию Бога как некоего человека, который может гневаться и радоваться. Но ведь в Боге нет изменений, Он вечен, существует вне времени, поэтому и учение о Нем может быть только философским. А Коран с его простыми словами, примерами и образами написан для обычного человека, который философии не понимает, его нужно пугать вечными мучениями или, наоборот, обещать ему вечное блаженство, ведь только так можно установить нравственность в обществе.

Однако время уже было другим, ислам набирал силу, учение Ибн Рушда в мусульманстве не было поддержано. Наступает закат философской и вообще научной мысли в исламском мире. А благодаря тому, что между Испанией и средневековой католической Европой существовали тесные торговые связи, книги Аристотеля и других античных философов с комментариями арабских философов попадут уже в западноевропейский католический мир. Следствием этого будет серьезнейший кризис, который получит название «аверроистского кризиса» – по имени арабского философа Аверроэса (то есть Ибн Рушда).

Атака Аристотеля

Так в чем суть этого кризиса? Как мы уже отмечали в предыдущих наших беседах, Западная Европа в культурном и интеллектуальном плане очень сильно уступала Византии и, как мы видим, арабскому миру. Философское наследие античности Западному миру было практически неизвестно. Пересказы Августина или Цицерона, некоторые переводы логических трактатов Аристотеля и платоновского «Тимея» – вот, пожалуй, всё, что имели схоласты. И, конечно же, они мечтали читать недоступные для них труды Платона и Аристотеля. Думали, что у Аристотеля, который создал науку о мышлении, изложена абсолютная истина о природе и человеке. И вот через арабский мир труды Аристотеля попадают на Запад – и что же? Оказывается, этот греческий философ доказывает совершенно другое, чем то, что мы читаем в Священном Писании и у отцов Церкви. Оказывается, Аристотель убедительно, логично доказывает, что мир вечен, а не сотворен Богом; доказывает, что душа человека на самом деле трояка, что растительная и животная души умирают вместе с телом, а разумная сливается с Богом. При этом личного бессмертия нет. Оказывается, что Бог знает только Сам Себя, Он не знает единичных вещей и явлений, в том числе не знает человека, поэтому Он не слышит наших молитв. Да и Промысла Божия нет.

Получается, что Аристотель убедительно, логично опровергает христианство. Реакция Католической церкви была незамедлительна: Аристотеля запретить. Реакция западных интеллектуалов тоже очевидна: если Аристотеля запретили, значит надо срочно переводить его на латинский язык, чтобы знать, что запретили. Запретный плод, как известно, сладок. Таким образом появляются сторонники Аристотеля. Поскольку трактаты Аристотеля понять довольно сложно, а Аверроэс довольно популярно и с позиции монотеизма их истолковал, то это течение получило название латинского аверроизма.

Сигер Брабантский понимал: и христианство – истина, и философия Аристотеля – истина. Как же быть?

Одним из главных представителей этого течения был декан философского факультета Парижского университета Сигер Брабантский (1240–1280). Его можно назвать фигурой довольно драматичной: как христианин, Сигер прекрасно понимал, что христианство – это истина; как философ, он не мог опровергнуть Аристотеля – он понимал, что и в трудах Аристотеля содержится истина. Тогда Сигер предложил концепцию, которая получила название «концепции двух истин». Есть две истины: истина разума и истина веры. Они противоречат друг другу. Их невозможно соединить. Но, видимо, такова природа человека, измененная грехом.

Церковь поняла, что так просто одними запретами «проблему Аристотеля» не решить. Была создана комиссия, которая работала более десятка лет, решая задачу: как соединить христианство с Аристотелем, – но ее работа не привела ни к какому результату.

И лишь два человека смогли выработать приемлемые концепции: Альберт Великий (или Альберт фон Больштедт; 1206–1280) и его ученик – знаменитый и даже более великий в силу своей известности Фома Аквинский (1225–1274). Альберт Великий будет прославлен Католической церковью, хотя и достаточно поздно – в 1931 году, объявлен покровителем ученых и наук. Альберт занимался всеми науками, наследие его огромно – около 40 томов. Он интересовался всем: физикой, медициной, философией, богословием… И он доверял Аристотелю, хотя не мог объяснить, как соединить Аристотеля и христианство. Тем не менее, он написал: «Когда между ними [философией и Откровением] нет согласия, то в том, что касается веры и нравственности, нужно больше верить Августину, чем философам. Но если бы речь зашла о медицине, я больше поверил бы Гиппократу и Галену; а если речь идет о физике, то я верю Аристотелю – ведь он лучше всех знал природу». Альберт смело заявлял: физика Аристотеля – самая правильная, настоящая.

Эта уверенность Альберта в правоте греческих философов и ученых передастся и Фоме Аквинскому.

В Париж, в Париж!

Фома родился на юге Италии, в Неаполитанском королевстве, возле города Аквино, в знатной рыцарской семье. Отец, богатый феодал, отдал мальчика учиться в школу при бенедиктинском монастыре, по окончании которой Фома поступил в университет г. Неаполя. Еще будучи учеником монастырской школы, Фома показал столь замечательные успехи, что настоятель монастыря решил: именно Фома станет его преемником. Отец Фомы не возражал против такой карьеры сына, но Фома сказал, что он уже стал монахом, но… только доминиканского ордена. Потому что доминиканский орден своей задачей ставит защиту истины Католической церкви от разного рода ересей. Фома уже почувствовал вкус к серьезному богословию, а бенедиктинцы – обычный монашеский орден, науками глубоко не занимавшийся.

Отец был в гневе, запер Фому на последнем этаже своего замка, сказав: выйдешь отсюда только тогда, когда дашь согласие на жизнь в бенедиктинском монастыре (аббат монастыря даже получил согласие папы Римского на то, чтобы настоятелем монастыря стал монах-доминиканец – всё ради уникального Фомы!). Фома почти два года находился под домашним арестом. Но то ли отец увидел упорство сына и смилостивился, то ли сестра Фомы принесла ему веревочную лестницу, по которой он смог убежать из своего заточения, но юноша оказался в Париже. Он стал студентом Парижского университета, где стал учиться у Альберта Великого, который и внушил ему уверенность в истинности как христианства, так и Аристотеля. Альберт считал Фому лучшим своим учеником и потому, когда переехал в Кельн, забрал с собой и его.

В Кельне Альберт создал свой центр по изучению богословия. Какое-то время Фома работал и учился в Кельне у Альберта, затем возвратился в Париж – уже как маститый богослов. Он преподавал в Парижском университете; спустя какое-то время его вызвали в Рим, где он жил и преподавал десять лет, но потом вновь вернулся в Париж.

Принять вызов

То, что Фому вызвали в Париж специально, связано было с возросшей популярностью трудов Сигера Брабантского: у него оказалось слишком много учеников и сторонников. Аверроизм был вызовом христианству со стороны науки: сможет ли Церковь выдержать этот удар?

XIII век был веком серьезного испытания христианства в Западной Европе. Эта ситуация в какой-то мере была схожа с той, в которой оказался современный нам христианский мир, постоянно слышащий упреки от науки: «Наука доказала, что Бога нет». В XIII веке фраза эта могла звучать примерно так: «Аристотель – то есть наука – доказал, что Бог другой. Он не Творец, Он не Спаситель, не Промыслитель. Он вечный, бесстрастный ум. А человек – это смертное животное».

В XX веке, после многих веков забвения, интерес к учению Фомы Аквинского необычайно возрос. Возникает в католицизме даже целое течение, очень авторитетное, – неотомизм (от латинского произношения имени Фомы – Томас). Причина этого интереса вполне понятна: вновь между наукой и христианством возникает конфликт. Конечно, природа этого конфликта отличается от ситуации XIII века, но метод, предложенный Фомой, – что истина одна и что поэтому между истинной наукой и христианством в принципе не может быть противоречия, – можно применять и в современном мире.

У нас общим является только разум, а инструмент для оперирования разумом – философия

Живя и преподавая в Париже, Фома полемизирует с аверроистами, с Сигером Брабантским, пишет свои главные работы, среди которых выделяются «Сумма теологии», которую Фома будет писать много лет, но так и не закончит этот огромный многотомный труд, и работа, которая станет известна под заголовком «Сумма философии», хотя подлинное ее название – «Сумма истин католической веры против язычников». Почему же она стала называться «Сумма философии»? Причина проста. Фома разрабатывает методологию диспута. Чтобы дискутировать, надо опираться на нечто общее, с чем согласны оба спорщика. Если мы дискутируем с еретиком, то для нас общим является Священное Писание, мы оба согласны в его истинности. Если мы дискутируем с другим монотеистом – с мусульманином или иудеем, для нас общим является наше понимание Бога. А как дискутировать с атеистом или с язычником? У нас общим является только разум, а инструмент для оперирования разумом – философия.

«Сумма философии», конечно, работа более философская, а «Сумма теологии», как это видно из ее названия, посвящена богословским вопросам, но богословские вопросы Фома решает, во многом опираясь на философию. Не случайно ему ошибочно приписывают знаменитое высказывание: «Философия есть служанка богословия», хотя эту мысль высказывал уже в III веке Климент Александрийский. Но метод, которым пользуется Фома, показывает, что он совершенно согласен с этим утверждением.

Скончался Фома достаточно рано, прожив около 50 лет, – по дороге на Лионский собор, на котором была предпринята попытка унии католиков и православных.

Смотреть с двух сторон

Обратимся теперь к труду Фомы «Сумма теологии». Написан он, естественно, на латыни – языке, на котором и писали, и общались ученые и богословы того времени. Замечательное, кстати, изобретение – общий язык, он позволяет объединять ученых-богословов всех стран Европы.

Фома отмечает, что далеко не все вопросы философия может решить. Есть вопросы, превышающие наш разум, – они не противоречат разуму, но превышают его: это вопросы о воплощении Бога, о Святой Троице, о спасении. Но хотя это чисто богословские вопросы, философия может помочь в их разрешении, например, дать доказательства существования Бога, Его единичности, Его вечности и т.п. И хотя многие, в том числе аверроисты, говорят, что между верой и разумом нет единства и нельзя разумом подходить к тому, что познаваемо только верой, в самом начале «Суммы теологии» Фома опровергает такую точку зрения, доказывая, что не только можно, но и правильно подходить к вопросам богопознания, опираясь и на веру, и на разум. Объясняет он это на весьма простых примерах. Есть два вида наук, например, геометрия и теория перспективы. Художник не будет доказывать теорему, он поверит геометру, который докажет ее, исходя из аксиом своей науки. Так что есть науки первичные, как, например, геометрия, и есть вторичные, как теория перспективы, которая базируется на вере в истинность геометрических положений. И при познании Бога есть первичная и вторичная науки. О Боге, конечно же, лучше всего знает Сам Бог, а мы получаем откровение от Него и верим этому откровению, получая при этом полноту истины.

Кроме того, объясняет Фома, к одному и тому же объекту можно подходить с разных сторон. Вот, например, Земля. Землю можно рассматривать как планету – с точки зрения астрономии, а можно рассматривать как объект физики. Это не будет противоречием, это будет рассмотрение одного и того же объекта с разных точек зрения. Поэтому почему бы нам и о Боге не говорить, используя две разные науки: Божественное откровение, полученное от Самого Бога, эту полноту истины, и философию, которая постигает Бога разумом. Противоречия здесь быть не может, потому что объект один и тот же – Бог. Противоречие возникнет только в том случае, если где-то будет сделана ошибка. А где? Разумеется, Бог не может ошибиться в Своем откровении. Ошибиться может только философ. Так что если между философией и богословием возникает противоречие, то очевидно, что ошибся философ.

Бычий напор

Известен такой случай. Однажды Фома, которого прозвали Немой бык… Сделаю отступление по поводу этого прозвища. Почему «немой», понятно: Фома был все время погружен в свои размышления и избегал разного рода бесед, общества. Со стороны выглядело, что он словно немой. А почему «бык»? Возможны разные объяснения. Фома был тучным от природы, и это такая как бы детская «дразнилка», но скорее всего его прозвали Быком за то, что он шел, как бык, напролом, не обращая ни на что внимания. Вот один из примеров. Аристотель для католиков того времени был явно нехристианским философом. Фома же утверждал: «Вы ничего не понимаете. Истина – одна. Не может быть двух истин. И Аристотель учит о природе правильно, не противореча при этом христианству». Даже на замечания епископа Парижа, который включил некоторые тезисы Фомы Аквинского, наряду с тезисами Сигера Брабантского, в число еретических положений, Фома никак не отреагировал. Решил, что владыка не разобрался в проблеме.

Фома грохнул огромным кулаком по столу: «Вот что образумит манихеев!»

Но вернемся к тому случаю, о котором я хотел рассказать. Фома был приглашен на обед к королю. Он сидел за столом, погруженный, как обычно, в свои мысли. Общество было занято какой-то беседой – как вдруг раздался грохот. Фома, достаточно тучный мужчина, своим огромным кулаком грохнул по столу и сказал: «Вот что образумит манихеев!». Да, Фома полемизировал не только с аверроизмом, но и с самым древним врагом христианства – манихейством, ошибочность которого показал еще блаженный Августин.

Что же касается аверроизма, то кажущееся противоречие между христианством и Аристотелем у латинских аверроистов, по мнению Фомы, возникло из-за слишком большого доверия Аверроэсу. Почему-то все посчитали, что Аверроэс абсолютно точно понял Аристотеля. У арабов даже была поговорка, что, мол, Аристотель объяснил природу, а Аверроэс объяснил Аристотеля. Аверроэс настолько тонко чувствовал логику Аристотеля, что отказался толковать книгу под названием «Теология Аристотеля»! (Этот арабский ученый не знал, что это труды Плотина, но почувствовал, что это не Аристотель).

Считалось, что Аверроэс понял дух Аристотеля максимально точно. Гораздо лучше, чем Ибн Сина и другие толкователи. Но Фома стал утверждать, что Аверроэс Аристотеля не понял и потому нужно обратиться непосредственно к самому Аристотелю, минуя всяких толкователей. Подход был такой: мы победим аверроистов тем, что уберем Аверроэса. Хотя у Фомы Аквинского гораздо больше цитат не из Аристотеля, а из Дионисия Ареопагита. И не случайно почетное прозвище, которым наделяли в те времена великих схоластов, у Фомы Аквинского звучало как Ангельский доктор. Возможно, оно связано с учением Дионисия Ареопагита о девяти ангельских чинах.

Система Фомы

Несколько слов о том, как построена «Сумма теологии» – этот главный труд Фомы Аквинского. Этот труд разбит на трактаты; каждый трактат состоит из ряда параграфов, которые Фома называет вопросами. Каждый вопрос состоит из ряда разделов, и каждый раздел написан по одному и тому же шаблону. Все очень четко и методично, что дало повод некоторым историкам науки считать, что начинается наука Нового времени именно с Фомы.

Структура каждого раздела такова. Вначале Фома перечисляет все возможные неправильные мнения по какому-то вопросу, в числе которых есть и аверроистские. Затем он цитирует или Священное Писание, или кого-то из отцов Церкви, чье мнение мы принимаем на веру и оно не совпадает с тем, что говорится в приведенных еретических положениях. Далее Фома переходит к своему собственному изложению. Он пишет: «Отвечаю» – и, опираясь на философию, прежде всего на философию Аристотеля, объясняет доводами разума, почему мы должны согласиться с апостолом или отцом Церкви. В конце раздела, исходя из только что доказанного философского положения, Фома отвечает на каждое из первоначальных еретических положений. Таким образом вопрос исчерпывается, и Фома переходит к следующему, который исчерпывается по той же схеме.

Путь к Богу – через движение

Итак, Фома Аквинский учит, что познавать Бога можно двумя способами: верой и разумом, и противоречий в этом познании в принципе нет, ибо истина одна. А если и появляются противоречия, то возникают они вследствие ошибок философов, и Церковь должна указать философам, что они ошибаются. А еще лучше было бы, чтобы философы сами поискали эти ошибки. Что Фома и делает, ища ошибки в произведениях Сигера Брабантского, Жана Жандена, Боэция Дакийского и прочих аверроистов – западных последователей Ибн Рушда.

Обосновав в самом начале «Суммы теологии» возможность использования как разума, так и веры, Фома переходит к следующим вопросам – он рассматривает их в части, которая называется «Трактат о едином Боге».

Первый вопрос этого трактата сформулирован так: «О Боге: Существует ли Бог?». И здесь Фома приводит доказательства бытия Божия – свои знаменитые пять доказательств. Но прежде, естественно, рассматривает те положения, которые считает ошибочными. Среди них он перечисляет и положения Августина и Ансельма Кентерберийского, не называя их по именам. С одной стороны, пишет Фома, некоторым кажется, что Бог существует, потому что есть истина, – это положение Августина; а с другой стороны, некоторые утверждают – и тут Фома имеет в виду Ансельма Кентерберийского, – что существование Бога очевидно, потому что у нас есть понятие «Бог». С Августином Фома не согласен вот почему: с тем, что есть истинные положения, не будет спорить никто, но то, что есть истина и она существует именно как Бог, достаточно сомнительно. С Ансельмом Фоме «разобраться» проще: о Боге все люди мыслят по-разному, далеко не каждый будет считать, что Бог – это то, больше чего нельзя помыслить; язычники вообще мыслят богов материальными.

Поэтому, – пишет Фома, – доказывать бытие Бога нужно из очевидного, из того, с чем не будет спорить никто. Таковым является чувственное восприятие. Ни один человек, даже не знающий философии, не будет спорить с некоторыми свойствами чувственного материального мира. С тем, что в мире есть движение, что всё в нем связано причинно-следственной связью и прочее. На этом и построены знаменитые пять доказательств бытия Бога, которые Фома Аквинский называет пятью путями – не доказательствами, понимая, что строгие доказательства могут быть только в геометрии. Это некоторые пути, размышления, которые могут направить человека к Богу, а дальше уже нужно идти путем веры.

Первый путь – первое доказательство – от движения. Самое знаменитое и, наверное, самое простое. Очевидно, что тело само по себе двигаться не может, оно всегда приводится в движение другим телом. То, что оно не может двигать само себя, Фома тоже доказывает. Ведь если тело движет само себя, то получается, что оно и движется, поскольку движет само себя, и не движется, поскольку его нужно двигать. Но тело не может двигаться и не двигаться. Мы получаем логическое противоречие, следовательно, тело не может двигать само себя, оно обязательно движимо другим телом. А то тело должно двигаться третьим телом и т.д., но мы не можем длить эту цепочку до бесконечности. Если мы приходим к бесконечности, то мы не отвечаем на вопрос о причине движения, практически уходим от вопроса. Поэтому нужно предположить существование некоего неподвижного перводвигателя, которого обычно все и называют Богом. Такой фразой заканчивает Фома свои рассуждения. Он не говорит, что есть Бог, но – «обычно все называют», как бы ссылаясь на распространенное понимание Бога.

Итак, Бог является неподвижным Перводвигателем. Знакомое нам уже доказательство, восходящее к Аристотелю.

И еще доказательства

Второе доказательство – от действующей причины. Тоже всем очевидно, что в мире всё связано друг с другом причинно-следственной связью. Вещь не может быть причиной самой себя, ведь в таком случае вещь или явление будут предшествовать сами себе, замечает Фома. Но причина всегда предшествует следствию. Если что-то является причиной и следствием одновременно, то получается, что оно существует и раньше себя и не раньше себя, что приводит к парадоксу. Поэтому всегда у любого тела, у любого явления есть другая причина, а у той есть третья причина и т.д. Так мы восходим до первопричины, которую все и называют Богом.

Задавать вопрос: «Какова причина Бога?» всё равно что спрашивать: «Какова причина причины?» – это логический нонсенс

Очень часто современные атеисты на этот аргумент заявляют: если у всего есть причина, то причина должна быть и у Бога. Мол, здесь Фома не логичен, не последователен. Однако это не так: Бог, по Фоме, – первопричина, а сказать: «Какова причина Бога?» всё равно что сказать: «Какова причина причины?» – а это логический нонсенс. Бог – не вещь, это причина всех причин.

Третье доказательство Фомы Аквинского называется «от необходимости и случайности». Любое тело в нашем мире существует не как абсолютно необходимое. Оно может как существовать, так и не существовать. Из сущности предмета не вытекает его существование. Для его появления должно быть множество внешних причин, которые могли бы и не соединиться каким-то образом. Но если мир наш существует из таких вещей, которые могут как существовать, так и не существовать, тогда и наш мир в целом может как существовать, так и не существовать. Получается, что он в какой-то момент может прекратить свое существование, как любая вещь в этом мире может перестать существовать. А если бы мир перестал существовать, то он не мог бы опять возникнуть, потому что из ничего ничто не может возникнуть без причины. Но наш мир существует. А если мир существует, а существование этого мира, как мы видим, не может быть причиной самого этого мира, потому что сам наш мир не имеет такой сущности, значит, причиной нашего мира должна быть такая сущность, которая не может не существовать, существование которой определяется ее сущностью. Такую сущность все обычно и называют Богом.

Четвертое доказательство – от степеней совершенства. Всё в мире имеет разные степени. Скажем, среди людей мы отмечаем более умных и менее умных, более добрых и менее добрых. То есть мы сравниваем с каким-то абсолютным знанием, с абсолютной святостью, с абсолютным добром, с абсолютной красотой и т.д. Следовательно, нужно предположить существование Бога, Которого обычно все и называют истиной, благом в абсолютной степени.

И последнее, пятое доказательство – «от цели». В мире всё устроено удивительно красиво, просто и совершенно. Но мир сам по себе не имеет разумного начала. Совершенство, простота – это свойства некоего Разума, Который все и может устроить более просто, целесообразно. Фома приводит такой пример: если мы видим, что стрела попала ровно в середину мишени, то понимаем, что стрела была пущена умелым лучником; так что если в нашем мире мы видим красоту, порядок и гармонию, то нужно предположить, что у этого мира существует и Творец, Который всё сотворил таким красивым и гармоничным образом.

На два фронта

В дальнейших частях своей «Суммы теологии» Фома поднимает множество других вопросов и проблем. Он доказывает, что Бог один. Доказывает, что Бог не есть тело. Доказывает, что Бог есть бытие. Поскольку Бог вечен, то Он недвижим; поскольку в Боге нет никакой пассивной потенциальности, Бог есть чистая актуальность, чистое действие, следовательно, Бог никогда не преходит, Он нетленен. Поскольку Бог прост и един, то Он не имеет никакой сложности, следовательно, Он не есть тело. Поскольку Бог прост и есть своя собственная сущность, то Его нельзя определить. Таким образом, Фома Аквинский подводит логическое основание под отрицательную, апофатическую теологию.

Показательно, как Фома спорит с аверроистами о том, сотворен мир Богом или он существует вечно. Аверроисты говорят: «Мир вечен». Это утверждал Аристотель, потому что считал, что предположить начало мира нелогично. Всегда можно спросить: а что было до начала мира? Не может существовать момента времени, у которого есть только будущее, но нет прошлого. Тем более что материя, как одна из четырех причин, предложенная Аристотелем, не зависит от формальной причины и поэтому она вечна – совечна Богу. Ответ Фомы следующий. Фома напоминает нам, что такое материя. Ведь материя – это возможность, по Аристотелю. А как можно говорить, что материя существует вечно, если материя – это возможность? Это всё равно что сказать: «Возможность существования мира существует вечно». Да, возможность существует вечно, но чтобы была действительность, к материи нужно добавить форму. Действительность обладает формальной причиной, а форма, как та самая универсалия, существует только в Боге, и поэтому вечность мира легко опровергается простым пониманием материи как возможности.

В учении о человеке Фома выступает спорщиком на два фронта: с аверроистами и даже с Августином. Аверроисты говорили, следуя Аристотелю, что у человека есть три души: растительная и животная души смертны, а разумная душа соединяется с Богом. Фома в этом споре следует, как думается, за преподобным Иоанном Дамаскиным. Иоанн Дамаскин был ярым сторонником философии Аристотеля; к тому времени он уже был прославлен как святой; и Фома, познакомившись с его трудами, понял, что Восточная Церковь горячие для его времени вопросы уже практически решила, только вот на Западе этого не знают.

Итак, Фома замечает, что на самом деле Аристотель ничего такого… не писал. Даже так! Фома слегка искажает учение Аристотеля, но делает это настолько тонко, что многие не заметили этого. (Хотя, может быть, сознательно не заметили, потому что хотят этого единства физики и богословия.) Так вот, Фома пишет, что у Аристотеля нет учения о трех душах, но есть учение об одной душе, которая имеет три силы, три способности. Растительная, животная, разумная – это не три души, а три способности, причем растительная и животная способности проявляются, когда у человека есть тело. Душа одна, и поэтому она субстанциальна. Фома согласен с Августином, что душа может существовать вне тела, – и этим он опровергает аверроистов. Но он не согласен с Августином, сторонником Платона, в том, что существование души без тела является полноценным. Фома Аквинский говорит: «Это не так. Если бы это было так, то непонятно, зачем нужно воскресение из мертвых».

Платоновское понимание души исключает воскресение из мертвых. Аристотелевское, наоборот, помогает понять этот догмат

Платоновское понимание души опасно, оно исключает воскресение из мертвых. Аристотелевское, наоборот, помогает нам понять этот христианский тезис, потому что существование души без тела является хотя и субстанциальным – душа может существовать без тела, – но неполноценным: растительная и животная силы души оказываются без применения, душа не может ничего делать без тела, она может только знать, поскольку разумная часть души не нуждается в теле. Итак, душа знает, но не может ничего сделать, поэтому, безусловно, до воскресения из мертвых душа находится только в состоянии покоя, а не активной деятельности. Естественно, что такая душа может только ждать, когда вновь у нее будет тело, при помощи которого она опять будет полноценной личностью, полноценным человеком, будет действовать и проявлять себя во всей своей полноте.

Добродетель и знание

Один из трактатов «Суммы теологии» посвящен проблемам нравственности. Фома, во многом опираясь на аристотелевскую этику, рассуждает о двух видах добродетели. Вспомним, что Аристотель писал о добродетели нравственной, или этической, и добродетели дианоэтической, разумной. Касаясь добродетели этической, Фома очень подробно рассматривает разные человеческие страсти, классифицируя их по причинам и целям. Это то, что в современной Католической церкви представлено разработанным нравственным богословием, где любую страсть, каждый поступок можно разобрать на составные части. Что же касается дианоэтической добродетели, то тут Фома во многом с Аристотелем не согласен. Так, например, он задается вопросом: является ли добродетелью изучение наук? Для Аристотеля это было главной добродетелью, потому что главное свойство человека, его сущность – мышление, и если человек мыслит, то он соответствует своей собственной сущности и поэтому достигает счастья. Нет, мышление, – говорит Фома, – это одна из сил нашей души, поэтому она не может заключать в себе полноту сущности человека. Поэтому занятие науками хоть и полезно, но не ведет к истинному блаженству. Сущность человека состоит в том, что он есть образ Бога. И поэтому «окончательное и совершенное счастье не может состоять ни в чем ином помимо созерцания божественной сущности».